Муравьиные вожди - страница 6

Вода шипела и грохотала. Наверно, сердилась на помойку, в которую туристы превратили пляж. Горы пластиковых бутылок, обертки от чипсов, гнилые луковицы (не иначе с турецкого мусоровоза), использованные шприцы, колотые ампулы, какие-то коряги и кучи вонючих водорослей…

– Ребята, – Семен Чернов разливал водку по пластиковым стаканам, – вы хоть понимаете, что происходит? Мы, дети из простых рабочих семей, выбрались на море! За нас!

На лицо, как в фас, так и в профиль, Семен здорово напоминал Сильвестра Сталлоне. А что до телосложения – вспомните олимпийского мишку. Кто забыл – он поменьше Сильвестра.

– За нас! – повторили Юра, Антон Петрович и Василиса. Больше охотников «скупнуться» среди вновь прибывших не нашлось.

Налили до краев. Василиса хотела выпить стакан водки одним махом, как Юра. А пришлось сделать целых восемь глотков. Спирт обжигал воспаленное горло, в пищеводе с непривычки полыхало пламя, но девушка мужественно влила в себя все.

Восхищенный Чернов сунул ей завалявшееся в кармане печенье.

Она отошла за куст и прямо под майкой сняла бюстгальтер, потом так же ловко надела верхнюю часть купальника.

– Гибкая девочка! – причмокнул физрук Юра, ткнув Семёна локтем в бок. Но уменьшенная копия Сталлоне взглянула на него весьма враждебно. Юра поспешил сменить тему и напустился на Антона Петровича, который вместо того чтобы пить водку, полоскал ею горло, а остатки вылил себе на голову.

– Ты что творишь, варвар?!

– Бесчинства! – честно признался Антон Петрович.

Чем кончилось дело, Василиса не узнала. Покрытая гусиной кожей, она окунулась в ледяную пучину. Первой же волной ее сбило с ног, она больно ударилась копчиком о камень, подвернула ногу. От солёной воды саднила ободранная коленка, от водки слегка кружилась голова. Но дать задний ход девушка не могла: авантюризму в ней было не меньше, чем воды в Черном море.

Через минуту она уже плыла, через пять ее не было видно с берега. Она же видела его эпизодически – когда её поднимало на гребне волны. Потом Василиса провалилась между двумя гигантскими водяными глыбами. Там было тихо и безветренно.

Тут-то у нее и свело ногу судорогой. Реальный страх смерти подсказал, что сейчас изо всех сил надо грести к берегу. Но в какой стороне берег?

А в это время по пляжу, не обращая внимания на битое стекло, метался Семен Чернов. Плавать он не умел. А физрук Юра на увещевания типа «скотина, она же может утонуть» только глупо ухмылялся, лежа на песке, и «уговаривал» вторую бутылку огненной воды.

Но вот Василиса объявилась сама.

Дрожа на пронизывающем ветру, она вышла на берег. Семен подбежал к ней и больно двинул кулаком в челюсть.

– Дура! Ты о матери своей подумала?

Василиса в запальчивости сказала нехорошее слово. Он отошел и сел на камень – спиной к ней.

Минуту спустя она поняла и улыбнулась. Подошла. Долго решала проблему с артикуляцией и наконец тихо сказала:

– З-ззвини.

Через два часа они с Черновым, поддерживая поющего фальцетом Юру, взбирались вверх, к лагерю. Антон Петрович шел сзади и двумя пустыми пластиковыми бутылками исполнял на голове физрука какой-то туземный марш.

Рассвело. От сырости, которая всю ночь текла через не закрывающуюся форточку, по спине бегали мурашки. Василиса вышла на улицу. В лиловом мареве спокойно блестело море.

Мимо с озабоченным видом шел Алексей Макаров. Она вся вспыхнула, устремилась к нему:

– Доброе утро, Алеша!

Сверкнув на нее глазами, он прошагал мимо.

Живая мордашка Василисы вытянулась, взгляд потух. Сашкина смотрела вслед великому аккуратисту, пока тот не скрылся из виду.

Одиночество обостряется на чужбине – это всем известно. А от неразделенной страсти вообще плющит конкретно. Василиса вздохнула. И вдруг увидела свое отражение в застекленной двери: руки безвольно висят вдоль туловища, на лице не улыбка, а какой-то паралич. Черт!