Мурло - страница 19

стр.

– Папа! Ну какая рыбалка? Дай человеку с работы отдохнуть.

– Чем же не отдых? – расставил руки Гена с потешной улыбкой.

Домрачёв молча бурил взглядом Катино плечо, нахмурив лоб и сведя брови. Он был где угодно, но только не с ними. Все это чувствовали, по временам смотря на Степана Фёдоровича, но старались делать вид, что не замечают его задумчивости. – Да вообще, – наклонив голову и почесав ногтями затылок, заговорил Егор себе под нос, – дядь Ген, правда, я бы до дома доехал.

– Мы вечером зайдём – пообщаетесь, – с нетерпением сказала Катя.

– У меня отец, кстати говоря, на рыбалке сегодня. Пересечётесь, поди, – извиняющимся тоном заговорил Егор, словно боясь, что Гена не отпустит его домой. – Да ладно, – иронично отмахиваясь, сказал Гена, – что вы, оправдываетесь, что ли, в самом деле? – засмеялся он. – Езжайте, езжайте. Довезёшь Катьку-то?

– Ну конечно, что вы!

– Пап! – недовольно сказала Катя.

– Мы к моим, наверное, поедем, да, Кать? – обратился к девушке Егор. – Смотри, – посерьёзнев, сказал ему Гена, – вечером к нам заходите. Пообщаемся. Ну, давайте, – он похлопал дочь по плечу, пожал Егору руку. – Пойдём, Степан.

Домрачёв развернулся и начал было идти к «Газели», как вдруг слова ударили ему в спину:

– До свидания, Степан Фёдорович, – попрощался Егор.

– До свидания, до свидания, – оборачиваясь, кивнул Домрачёв.

– Егор! – окрикнул Егора Гена, уже садясь в «Газель».

– Да?

– Отец-то на озере? Аль на реке?

– На озере.

К озеру Тихое рыболовы ехали молча. Тишину нарушали лишь навигационные наставления Гены. Солнце стояло низко. Оно уже начало спускаться за холодные горбы холмов, торчащие из земли у горизонта. Когда появились первые склоны и кроны деревьев, выстроившихся леском вдоль берега, Гена заметил знакомую машину, ехавшую им навстречу. Он нажал на клаксон и попросил Домрачёва остановиться. Тот уже со знанием дела нажал на тормоз.

– Открой форточку, Степан, – обратился к нему Гена, когда они поравнялись с пухлым уазиком.

– Ах, ты, Ген, – сказал ему мужик, сидевший в уазике.

– Я, я. Вот, гостя везу порыбалить. Как там? Ничего?

– Да вот: окуней везу да налимчиков.

– Хорошо-о-о, – протянул Гена. – А мы вот Егорку твоего только встретили. К вам с Катериной поехали.

– Так скоро?

– Ну да. Ладно, поедем. Чуть попробуем, – улыбаясь, сказал Гена.

– Не поздно вы?

– Да как поспели.

– Ну что, давайте. Поеду.

– Давай, Борь.

Домрачёв поставил машину на ручник на небольшом холмике меж сосен. Мужчины вышли, откопали бутылку водки в запасах Степана Фёдоровича и потащили вещи к озеру.

Когда Гена буром просверлил дыру во льду, Домрачёв оживился: – Не узкая ли дырка? Пролезет? – встав со стула, он с интересом заглянул в неё.

– Мы ж не на охоте, – улыбнулся Гена, опуская крючок на леске в воду. – Пролезет, куда денется.

– Смотрю, все сворачиваются уже, – сев, Степан Фёдорович осмотрелся. – Ну и дураки, – сказал Гена. – Мы с тобой, Степан, сейчас столько наловим, что увезти не сможем.

Домрачёв заулыбался, как ребёнок. Ему было интересно смотреть – сам держать удилище он не хотел.

– Хряпнем-ка давай по чашечке, пока рыба проснётся, – предложил ему Гена, кладя на лёд укороченную удочку и доставая из сумки рюмки из нержавейки. – Отчего ж не выпить? – радостный, Домрачёв откупорил бутылку. – За что? – спросил он, поднимая уже наполненную рюмку.

– Давай-ка за упокой души. Помянем.

– Помянем, – тихо сказал Степан Фёдорович и закачал головой.

Выпили не чокаясь. Гена часто задышал холодным воздухом, а Домрачёв, как слепой, замахал руками и затараторил:

– Закусить, закусить бы.

– На, на, – Гена протянул ему блинчик.

– Ох, хорошо, – счастливо сказал Домрачёв, откусив.

– Сейчас клевать начнёт – вообще заживём, – взяв удочку в руки, заулыбался Гена. – Ты подержать не хочешь?

– О, нет-нет-нет, – отказался Степан Фёдорович. – Я посмотреть любитель. – Ну смотри, смотри, – сказал Гена, глядя на поплавок.

– А щуки здесь водятся? – с интересом спросил Домрачёв. – А как же? Водятся, конечно. Больше скажу тебе: я ловил, и не одну, однако ж мы с тобой на мякиш её не словим. Это мормышки нужны, удилище хорошее, крюки. Её на живца, по-хорошему, Степан, надо.