Муромская сделка - страница 4

  - Уважаемый, чаю хотите?

  Кадавр тем временем любовно, словно дитя, поглаживал у себя на коленях огромный, видимо, недавно приобретенный профессиональный фотоаппарат и явно не был готов к женскому вниманию:

  - Я?!

  "Я, бля!" - мысленно передразнила Оля. - Вы, вы! Составьте мне компанию, меня подруга продинамила, а я столько еды набрала... Да вы садитесь поближе, поболтаем. Ехать еще далеко, а я вижу, вы петь не любитель.

  - Тогда уж и вы моими пирожками угоститесь, - мужик достал из пакета довольно-таки мятые, но по виду домашние пирожки. - Мама пекла. Вот эти с мясом, а эти с грибами.

  "Мама! Не удивительно!"

  - А мясо какое? - помня про халяль, осведомилась Ольга.

  - Без свинины, - многозначительно улыбаясь, ответил мужик.

  "Догадался, шайтан!"

  - Тогда давайте с мясом, а то у меня с грибами сложные отношения, - Ольга щебетала, чтобы заставить соседа забыть ее неловкость. - Со мной такой забавный эпизод случился! У подруги тоже вот таких пирожков покушала, выхожу из подъезда, а мне навстречу женщина с собакой. Собака к ней морду тянет и говорит: "Ну, мам! Ну, пожалуйста!", а тетка ей так резко отвечает: "Нет, я сказала, никакого мороженого!" Думаю, всё, доигрались! Светка, зараза, галюциногенных грибочков подсунула. Она в ту пору Карлоса Кастанеду читала, вот, видимо, решила поэкспериментировать с пределами сознания. Потом, когда я с этой женщиной поравнялась, оказалось, что за ней следом идет сын, довольно упитанный подросток, силуэты полностью совпадают, и его просто видно не было. В общем, грибы нормальные, но осадочек остался...

  Чудо, за которым Александр Аркадиевич заставил себя поехать в Муром, уже совершалось. Впервые за сорок пять лет собеседник, а вернее, еще чудеснее! - собеседница смотрела ему в глаза.

  ***

  Если на лице есть нечто, чего там быть не должно - чернильное пятно, бородавка, шрам, - люди смотрят именно на это, на лишнее, до глаз очередь не доходит. Лицо Саши вечно было в болячках, и слово "вечно" в данном случае не художественное преувеличение. В далеком детстве мать пыталась его лечить, но поскольку она была сторонницей быстрых мер, то, не видя эффекта на третий день, делала вывод, что и лекарство плохое, и врач недоучка, и вообще всё везде сплошной фальшак.

  Скрыть свое разочарование от сына она не умела. От ребенка она ожидала радости, умопомрачительного счастья, чтобы щечки-яблочки и заливистый смех, а то, что получилось - диатез, плавно перешедший в фурункулез, а затем и пиодермию, - ломало всю концепцию. Этим, прямо скажем, неудачным экземпляром даже перед подругами нельзя похвастать. Так как материнское сердце разрывалось смотреть на это чадо, надо было услать его куда-нибудь - да вот, к примеру, хоть в пионерский лагерь - не слишком задумываясь о том, насколько ему комфортно в коллективе. Был даже случай, когда, приехав его навестить, она уехала, не повидавшись - не нашла. Ребята из его отряда не знали, где он, а некоторые - и таких было большинство - даже не поняли, о ком идет речь. Это был пионер-невидимка. Как оказалась, сердобольная повариха, подкармливающая всех бродячих собак и кошек в округе и принявшая, видимо, Сашу за одного из них, позволила ему ныкаться в своей подсобке, где он и коротал время с шахматным журналом среди запасов гречки и тушенки.

  У него не было друзей, так как он был достаточно проницательным, чтобы отличить радость от злорадства. Когда на лужайке играют две овчарки, сенбернар и дог, и вдруг с воплем "Я тоже собака!" к ним в игру включается той-терьер, самое удивительное в том, что доги-сенбернары признают в этой сявке собаку. С людьми иначе, не всякого они готовы принять в игру. В подростковом возрасте, еще не осознав эту истину, Александр пошел заниматься бальными танцами, чтобы с девочками знакомиться. Рассудил он вполне рационально: в подобных кружках партнеров всегда не хватает, так что сгодится любой. Но ничего из этой затеи не вышло, так как при столь близком контакте девочки имели возможность детально рассмотреть все его изъяны, которых было куда больше, чем достоинств, и за пределами танцкласса встречаться с ним не желали. Отчаявшись, он с головой ушел в фотодело, и дальше темная комната стала постоянным местом его обитания.