Муса Джалиль. Личность. Творчество. Жизнь - страница 7

. Без такой абсолютной уверенности не смог бы К. М. Симонов ещё в 1952 году заслать стихи в набор. Год продержал он их, не рассыпая, борясь с теми, кто внушал не доверяться сердцу, стихам, голосу совести, — и напечатал. Разум, доверие, совесть, сердце — это немало и на весах литературы, и на весах истории.

Так появились стихи 25 апреля 1953 года в «Литературной газете».

Публикация нескольких стихотворений М. Джалиля через месяц после ухода Сталина словно молнией высветила новизну исторической и литературной ситуации. Здесь всё было примечательно: выход в свет произведений поэта, узнавшего плен, поэта, погибшего в битве уже в фашистском логове. Признанием Джалиля общество заявляло о своём уважении к поэзии, создававшейся в тюрьмах и лагерях, на гитлеровской каторге. Признанием Джалиля общество отдавало дань уважения личной чести, личной порядочности.

М. Джалиль был, пожалуй, одним из первых, если не самым первым, чьё имя возвратилось на родину. Однако не случайно, что до сих пор в газетах — вплоть до районных — и в журналах восстанавливаются эпизоды схватки с фашизмом, по-прежнему сильна жажда узнать всё, все имена, все эпизоды.

Память войны не уходила, с годами она саднила всё больше. Стало известно о непреклонной стойкости генерала Карбышева, других героев. Татарский писатель Н. Даули рассказал о тех, кто сражался в любых условиях, даже в плену. Бесчисленны записи на чудом уцелевших клочках бумаги, слова на стенах тюремных камер — помните, мы погибаем, сражаясь. Со временем сердечная боль заставила О. Берггольц сказать слова, ставшие всенародным заветом: «Никто не забыт и ничто не забыто». Десятилетия ищут — и по сей день — родственники своих потерянных в военные годы родных; всесоюзное радио продолжает передавать список ищущих и имена тех, кого разыскивают, уже через более чем сорок лет после окончания войны. Десятилетия работают поисковые группы — они идут по линии фронтов, устанавливаются захоронения, уточняются имена воинов: по городам и весям, в том числе и в глубоком тылу, возводятся памятники тем, кто ушёл воевать. Газеты продолжают обсуждать, как лучше, как полнее, как достойнее воздать долг памяти тем, кто воевал, а также тем, кто трудом ковал победу.

Вступление страны в новую эпоху ознаменовано и усилением внимания к памяти войны. Во второй половине 1980-х годов, пожалуй, впервые столь полно стали освещаться проблемы, рождённые военным временем, проблемы, связанные с пленом, фашистской оккупацией. Не обошлось без жестоких споров, где всё договаривалось до конца. Вяч. Кондратьев, резюмируя отклики на статью «Живым и мёртвым» в газете «Известия», писал, что судьбы тех, кто в военную пору узнал фашистскую каторгу, учат одному: «Вести себя достойно и мужественно, как вели себя миллионы солдат и командиров Отечественной войны» ^>1. Пожалуй, Вяч. Кондратьев здесь точно выразил тот пафос, которым пронизаны читательские отклики, статьи о войне, выходящие по сей день в газетах, журналах страны. Память о войне нужна и обществу, и народам, и людям. В докладе на торжественном собрании, посвящённом 40-летию Победы, было сказано: «В пламени Вечного огня, величественных мемориалах и скромных обелисках, в произведениях литературы и искусства, в сердцах современников и наших потомков навсегда сохранится память о бессмертных подвигах тех, кто первым поднимался в атаку, грудью закрывал амбразуры, шёл на воздушный таран, бросался с гранатами под танки, в матросских бушлатах сходился с врагом врукопашную, кто топил вражеские корабли, пускал под откос эшелоны, мужественно сражался на невидимом фронте, кто стоял насмерть на поле боя, кого не сломили ни пытки, ни фашистские застенки и лагеря» ^>1.

Со временем становится очевидно, что история страны нуждается во внимательном изучении на всех этапах нашего развития. Это относится и к войне — и к тому, что ей предшествовало, и к тому, что за ней последовало, и, конечно же, к ходу самой великой нашей битвы с фашизмом.

Публикация заставила активизироваться всех: и тех, кто по служебной необходимости занимался установлением истории легионов, и тех, кто, как Г. Кашшаф, председатель комиссии по наследию М. Джалиля, оказался адресатом сотен самых разных писем, и тех, кто переводил, издавал М. Джалиля, и тех, кто занимался изучением его творчества и жизни. Начался путь поэта к народу, последовали статьи, новые публикации, новые находки. Практически всё это совершалось одновременно.