Мускадин - страница 4

— Этого не может быть, ведь он — машина. Он будет работать вечно.

— Ни один автор не держится па плаву вечно, — возразил Гилрой, — Мускадин все время рассказывает мне, что все великие писатели после сорока сходили с круга. И он вбил себе в голову, что это как раз его возраст. Временами он начинает петь с деревенским ирландским акцентом, жалуется на то, что у него слабая грудь, и утверждает, что его заберет с собой Леди Озера.

— Твой голос, кстати, мне тоже не нравится.

— Насморк. Все этот ваш сан-францисский туман. Так что же насчет Мускадина и где он сейчас может быть?

— Думаю, он будет уже в отеле, когда ты вернешься в Сан-Франциско, — ответил Прэгнелл. — Я встроил в него устройство, заставляющее его всегда возвращаться домой. После того, как вы завершите здесь все дела, приведи ко мне Мускадина, возможно, я чуток покопаюсь в его схемах.

— Ты ведь понимаешь, — сказал Гилрой, — что если он будет продолжать раздаривать себя, кто-нибудь допрет, что он андроид. Лига Авторов может поднять шум и наделать нам хлопот.

— Мускадин — это первая волна неисчерпаемого моря будущего.

— Через десять лет, быть может, и будут так считать. Но сейчас скандал в прессе будет гибелен для «Декойта и Сыновей».

— Я внесу несколько небольших улучшений в схему, Норм. Не беспокойся.

— Мне нужна новая кисть левой руки для него.

Прэгнелл откинулся назад, достал бумажный пакет и протянул Гилрою.

— Здесь две штуки плюс дополнительный комплект болтов.

Гилрой снял с плеча кота и попрощался. Он чихал на протяжении всего пути вниз, к городу.

На его постели сидел толстый исполнитель блюзов в черных очках. На полке для чемоданов примостилась стройная блондинка лет двадцати. Мускадин, закинув руку за голову, сидел на полу. Временами он запускал пятерню в свои густые, мелко вьющиеся черные волосы.

Гилрой, стоя в дверях номера, спросил спокойно: «Это исполнитель блюзов на моей постели?»

«Однажды утром, — пел негр, аккомпанируя себе на гитаре со стальными струнами, — этот черный фургон приедет, чтобы забрать меня. У-у, ум-у-ум».

— Это, — сказал Мускадин, — не кто иной, как сам Слепой Сан-флауэр Слим, собственной персоной, вот кто.

Гилрой покосился на Мускадина.

— Черт возьми, где твой правый глаз?

— Погребен вместе с умершим прошлым, — ответил Мускадин, распрямляя спину.

— Он потерял его в клубе «И не то и не это» на Дивисадеро-стрит, — сказала блондинка. — Я — Джин Пинэджиан из сан-францисской «Пост Энкуайр», у меня там было свидание, но я увидела мистера Мускадина, сидящего на электрооргане, узнала его и попросила дать мне эксклузивное интервью.

— Я видел полное блюдо стеклянных глаз, когда выбирал себе новые контактные линзы, — сказал Гилрой. — Все будет в порядке, мисс Пинэджиан, мы будем счастливы дать вам эксклузивное интервью завтра утром. А сейчас, я полагаю, мистер Мускадин нуждается в отдыхе.

По правде говоря, андроид никогда не нуждался ни в каком отдыхе. Предполагалось, что он будет сидеть себе тихонько в своем кресле в то время, как Гилрой спит. Но в последнее время это условие нарушалось все чаще.

Девушка кивнула»

— Он так измучен. Слим, пошли.

Блюзовый певец оставил постель, галантно открыл дверь перед журналисткой и оба ушли.

Гилрой запустил руку в бумажный мешок, который он принес с собой.

— Я добыл тебе новую кисть. Не отсылай ее какому-нибудь борцу за мир женского пола.

— Мир, — повторил Мускадин. Он взял кисть и стал с отсутствующим видом привинчивать ее к запястью. — Скоро я познаю его. Река забвения течет к морю и под конец усталая Лета возвращается домой, к вечному покою.

— Обещаешь оставаться на месте, пока я не сбегаю, чтобы купить тебе глаз?

Мускадин взъерошил свои кудрявые волосы только что привинченной пятерней.

— И дождь смывает все следы, Норм. Ушло древнее величие, и недавнее величие тоже. Когда-то я надеялся, что мне позволено выражать то, что я чувствую, и что в этом состоит мое призвание, моя миссия — говорить и не повторяться, как бы того ни хотелось безмозглой толпе, жаждущей слышать лишь то, что она хочет слышать. Я был счастлив, как мальчик, в Уэльсе или Балтиморе, где бы то ни было. Когда мне купили велосипед, или когда я помогал собирать урожай, или когда мне пришлось пристрелить моего свалившегося в каньон коня, или когда я бродил октябрьскими улицами, вдыхая воздух уходящего года, или когда я сидел в кузове грузовика, мчащегося по берегу Миссисипи. Все ушло, все унесено ветром, все в прошлом. Все мертво, как скоро и я сам буду.