Мускат утешения - страница 16

Отвлекающий маневр вскоре стал совсем неубедительным. Беготня по диагонали туда–сюда стала вялой, взорвалась последняя петарда. Солнце тоже устало от этого невероятно жаркого дня и склонялось на запад, в синеву.

— Даже так, сэр, — заметил Уэлби, — не думаю, что это конец. Их генерал потерял много людей, а оправдать это ему нечем. Воды у них нет. Посмотрите, как они копают, и там они ее не найдут. Так что ждать они не могут. Генерал ждать не может. Как только они немного отдохнут, он направит на нас всю толпу, прямо в лоб. Я уверен, он из тех, кому подавай или смерть, или славу. Посмотрите, как он их пытается воодушевить речами, скачет туда–сюда. О Боже, они подожгли шхуну!

Когда клубы черного дыма отнесло вверх и в сторону сменившим направление ветром, весь лагерь разразился воплем отчаянной злости, разочарования и откровенного горя. Джек громко окликнул главного канонира:

— Мистер Уайт, мистер Уайт, сюда. Выдвигайте карронады и заряжайте их лучшими из имеющихся у нас ядер. У ваших помощников есть быть может минут пять, чтобы обработать их до максимальной гладкости, но не больше. И, мистер Уайт, держите тлеющие фитили под рукой.

На этот раз — ни маневров, ни диверсий. Они уверенно поднимались по холму, поначалу рысью, а потом — бешеным рывком. Они мчались прямо на орудия, не выказывая страха, но и без всякого порядка, так что к брустверу они подбежали врассыпную. Вначале самые быстроногие, скорее десятками, чем сотней, и они не смогли пробиться сквозь лес пик и штыков. Их вождь подошел со второй волной, он бежал, но едва мог видеть или восстановить дыхание. Споткнулся о тело, вслепую замахнулся на моряка напротив себя и упал с разрубленной топором головой.

Жестокий бой — убей или умри, под громкий лязг сабель и копий, хекания и пыли, иногда — криков. Долгое время казалось, что враг никогда не отступит, а будет лишь продвигаться вперед. Но даяки и малайцы сражались, двигаясь вверх по холму. Их противник находился в тесном контакте с громогласными и компетентными флотскими и армейскими командирами, да еще и укрыт бруствером. К тому же, несмотря на храбрость, они, в целом, были мелким и легким народом по сравнению с англичанами. В определенный момент, когда в центре и на правом фланге началось общее отступление, перегруппировка для нового штурма, Джек Обри почувствовал смену течений:

— Мистер Уэлби, в атаку. «Диановцы», за мной!

Весь лагерь с радостными воплями выскочил на стену. Ударил барабан, и они помчались вперед. После первого ужасающего столкновения вес и ровный строй морских пехотинцев смели всех перед ними. Разгром, полный, катастрофический разгром: даяки бежали, спасая свои жизни.

Бежали они быстрее англичан. Достигнув моря, ныряли в него и быстро плыли к проа, гибкие, будто выдры. Осталось их где–то около сотни.

Джек стоял на берегу, тяжело дыша, его сабля болталась на запястье. Он вытер кровь с глаз (последствия какого–то незамеченного удара), посмотрел на пылающую шхуну, чьи шпангоуты охватил огонь, и на даяков, уже поднимающих якорь.

— Мистер Филдинг, — скомандовал он громко и хрипло, — посмотрите, что можно сделать с огнем. Мистер Уайт, орудийные расчеты, повторяю, орудийные расчеты, за мной.

Они снова карабкались вверх по склону, те кто мог. Никогда до того Джек так не ощущал всю ношу собственного веса. Полпути до лагеря усеивали тела, гуще перед бруствером. Но это он едва заметил, пробираясь к бронзовой девятифунтовке. Бонден, командир расчета и хороший бегун, помог ему перебраться через бруствер, и сообщил: «Они набирают ход, сэр». Джек огляделся. Проа действительно забирало круче к ветру, так круто к неудобному ветру, как только такое вообще возможно. Отлив уже обнажил риф, и нужно было набрать максимальную дистанцию от берега на неудобном правом галсе, чтобы обойти западную оконечность острова с ее чудовищным прибоем и идущим на север течением.

Главный канонир, поддерживаемый уцелевшим помощником, прибыл секунду спустя.

— В моей палатке еще фитили есть, сэр, — сообщил он голосом, который даже за бруствером едва было слышно.