Мутанты - страница 16

Наум вдруг сникает, отворачивается, медленно опускается на стул.

Что, дорогой, разве я неправильно говорю? Ты разве не так думаешь?..

Лиза. Не так.

Моше. Почему не так? Мне интересно. Как человек!..

Лиза. Да потому что скучно, грузин-еврей. Да потому что мухи дохнут. Да бессмысленно это… Ты видишь, он отвернулся. И меня тошнит. С детства мне вешали на уши: у этих такая квартира, да еще дача с забором, да машина, которая чуть не летает… А у этого дочка замужем за миллионером, они по ночам миллионы считают!.. А у той, вы подумайте, бриллиант с лошадиную голову!.. У другого, на зависть, одна нога до колена — золотая, другая — серебряная, а обе руки по локоть в крови… Господи, тоска! Да по мне лучше уже сразу удавиться. Из дому сбежала, достали меня эти речи: пойдешь за богатого, сытого, обеспеченного, нарожаешь богатеньких, сытеньких, обеспеченных… Любили меня без памяти, хотели добра, а я про себя думала: ну, покажу вам богатого! Назло всем под самого нищего лягу! Назло незаконных детей нарожаю! Им назло, себе назло, всем назло, потому что… Так мне тоскливо с ними было… Как сейчас помню, к нам в седьмом классе новый учитель по физике пришел. Котяра такой с сединой, похож был на Ива Монтана. Носил он штаны в обтяжку, когда меня видел, эти штаны на нем трещали по швам. Страшно меня он боялся!.. Я на последней парте сидела, оттуда такие глаза ему делала — он закипал!.. А то, вдруг, достану и голую грудь покажу — с ним вообще столбняк!.. Мой первый учитель — учитель по физике! Так он мне эту физику преподал, что я еще тогда поняла: ой, блядью родилась, блядью помру. И никакие родители, мужья, дети… Да катитесь вы все от меня подальше! Да все же вы — врете!.. Жалкие людишки, бедные людишки… Это же невозможно выносить — всех все время жалеть… Господи, помоги, живу — не знаю, чего я хочу… Там не знаю и тут не знаю… И не знаю, надо ли мне знать… Говорят, где-то есть другая жизнь: будто бы только для души… Где будто бы только чистые души летают, друг с дружкой ласкаются… Где будто бы нету страха, нет пота, нет тоски… И где — хорошо… Но все это будто бы — там, а не тут. А тут… А что — тут?..

Моше(вдруг, кричит). Человек!.. Бог сказал: человек нужно тут быть! Только человек!.. Если будешь Тора любить, если будешь Бог любить — все у тебя будет хорошо, понимаешь?

Лиза. Не будет нам тут хорошо! Поняла, что не будет!.. Тут есть только тело и тут можно только мучиться!.. Тут столько злобы и столько ненависти!.. Я тоже так думаю: вся любовь — там, там!.. И все добро — ттам, там!.. (Плачет, сдирает с себя майку, шорты, опять остается без ничего, топчет ногами вещи.) Мучиться, мучиться!.. Мучиться!..

В дверь звонят.

Мучиться, Господи, мучиться… Мучиться…

Моше открывает дверь — является рослый, роскошный Американец.

Лиза(радостно кричит). Джонни приехал! Жизнь моя, Джонни!.. (Кидается ему на руки.)

Американец легко ее поднимает, смеется.

Как там, в Америке, Джонни! Ай эм глад ту си ю!.. Уноси поскорей меня, Джонни!.. Как хорошо, что вернулся! Ох, как же я рада!..

Скрываются. Тишина. Доносится Лизин счастливый смех. И опять — тихо. Моше на цыпочках крадется к двери, прислушивается. Отходит, недоуменно стоит. Тяжело вздыхает.

Моше. Мамой клянусь, слушай, дорогой… Разве так хорошо: при мне, понимаешь, при тебе… Ты — даже муж, понимаешь… Слушай, совесть, по-моему, окончательно нет: как будто так нужно… (Внимательно разглядывает потолок.) Небо не падал… Земля не треснул… (Молчат.) Я сколько живу, слушай, столько удивляюсь: какой наш Бог терпеливый… Мамой клянусь, у меня восемь детей — я не такой терпеливый. Могу их немножко бить, слово могу нехорошо говорить… А Он, слушай, все терпит…