Музеи Парижа - страница 38

э. Делакруа. Хиосская резня. Фрагмент. 1824 г.

Здесь нет кулис, мифологических и библейских персонажей. Просто небольшое заболоченное озерко, несколько покосившихся деревьев на берегу да пришедшие к воде коровы. Догорающее солнце окрашивает небо, верхушки деревьев, а первый план уже погружается в темноту. Только озерко, как бы впитавшее яркость дня, чуть светится в полумраке. Природа для Руссо полна изменчивости. Глядя на этюд, можно легко представить себе, что несколько мгновений спустя погаснут золотистые отблески, женщина погонит домой коров и темнота окутает поле, озеро, лес, деревушку вдали.

Большинство пейзажей Руссо писал в Барбизоне – небольшой деревушке около Парижа. В наши дни деревня производит совсем иное впечатление: мелькают крикливые рекламы и вывески кафе, -Лииину нарушают гудки автомобилей и голоса туристов. Но для любителей искусства Барбизон навсегда останется тихим уголком, где французские художники впервые ощутили прелесть сельской природы.

В отличие от барбизонцев, Коро облюбовал в окрестностях Парижа иные места: Виль д'Овре и Мортефонтен, Мант и Пьерфон. Сейчас Виль д'Овре или Мант изменились: деревья разрослись, пострадали от времени и войны соборы, место одинокого рыбака Коро заняли парни с удочками, в современных кожаных куртках. Но художник так тонко уловил особенности природы Иль-де-Франса, что и сегодня, спустя сто лет, узнаешь его любимые уголки. Во всех пейзажах Коро, спокойных и гармоничных, живет душа мирного художника, влюбленного в сумерки и рассветы, в трепетность листвы, в ажурную стройность архитектуры. Таков «Мост в Манте» (1868-1870) из бывшего собрания Моро – Нелатона: зеленоватая трава, темные стволы деревьев, окруженные кое-где легким облачком листьев, за ними гладь реки, отражающей серо-голубое небо и розоватопепельный мост, и, наконец, четкие пролеты арок моста и прибрежные постройки. Нет ни одного яркого пятна, краски незаметно гшреходят друг в друга, то насыщаясь светом, то теряя его. И, как всегда, маленький звучный мазок – красное пятнышко шапки рыбака. . . Лувр обладает и великолепными портретами кисти Коро. Собственно, их даже нельзя назвать портретами. Героини Коро – чаще всего женщины, внутренне похожие друг на друга. Это натуры созерцательные, погруженные в мечту, «Женщина с жемчужиной» (1868-1870) сидит в позе, близкой «Джоконде»: руки сложены на коленях, голова и фигура чуть повернуты. Но ее лицо сосредоточенно и меланхолично, без загадочной улыбки. Картина убеждает в том, какие неисчерпаемые возможности таит в себе, казалось бы, «невыигрышный» серый тон. Он приобретает теплые оттенки от соседства с красными, становится холодным рядом с синими и голубыми, то светлеет, то кажется почти коричневым. «Симфония серого» подчеркивает мягкость, уравновешенность модели.

Близким другом Коро был выдающийся график, живописец и скульптор Оноре Домье (1808-1879). Их дружбе не мешала противоположность натур. Не созерцательность, а активное отношение к окружающему характеризует творчество Домье. К сожалению, в Лувре нельзя полно познакомиться с искусством художника. При жизни он был известен только как график. Когда же в XX веке музеи Франции захотели приобрести картины Домье, многие из них оказались уже в заграничных музеях и частных собраниях. Лишь с помощью «Общества друзей Лувра» удалось получить несколько полотен. В их числе «Республика 1848 года», «Прачка», «Скапен и Криспен».

К. Коро. Женщина с жемчужиной. 1868-1870 гг.

О. Домье. Скапен и Криспен. Ок. 1860 г.

«Республика» – это эскиз, поданный на конкурс в 1848 году. Домье изобразил Республику в виде женщины, кормящей и обучающей своих детей. Одной рукой она прижала к себе ребенка, в другой держит трехцветное знамя. Фигура, написанная в теплых коричнево-золотистых тонах, полна мощи, по-настоящему монументальна. «Прачка» (около 1860) говорит об умении художника находить эпическую величавость в повседневной жизни. Медленно поднимается прачка, нагруженная свертком мокрого белья, на набережную. Она наклоняется к ребенку, помогает ему преодолеть высокие ступени. Домье не стремится подробно рассказать о своей героине. Он создает обобщенный, лишенный обыденности образ, в котором органически сочетаются и печальное повествование о тяжелом труде, и трогательный намек о материнской заботе, и гордое сознание силы рабочего человека. Картина «Скапен и Криспен» (около ?860) раскрывает иные стороны дарования Домье: понимание психологии человека, великолепное знание мира театра. В глубине сцены видны театральные декорации: намалеванное синее небо и желтосиреневые деревья. На их фоне, освещенные призрачным светом рампы, ведут диалог Скапен и Криспен, традиционные герои комедий Мольера. Сложив на груди руки, скрытые под широкими рукавами, ядовито ухмыляется Скапен. В его лице, на котором горят розово-красные рефлексы, есть что-то сатанинское. Криспен в черном одеянии, оживленном белым воротником, прикрыв рот рукой, шепчет на ухо партнеру. Если сравнить «Жиля» Ватто и «Скапена и Криспена» Домье, то можно ясно представить себе путь французского искусства за полтора столетия. «Жиль» с грустью глядел на мир, герои Домье – с горечью и сарказмом. Через их образы художник выразил свое разочарование в жизни, за их смехом и улыбкой прятал «невидимые слезы». Обращаясь к Мольеру, Сервантесу и Лафонтену, Домье всегда писал свой противоречивый век, находил в бессмертных героях живые черты современности.