Муж номер семь - страница 26

Зажегшийся свет — баронесса сообразила, как сыграть на изменении в планах и взяла на себя роль мага-осветителя — осветил любопытную картину. Его Светлость сжимал в жарких объятиях кого-то, кто отвечал ему полной и безоговорочной взаимностью, обвил руками шею и не давал отстраниться. Так хорошо запомнившаяся всем сорочка, просвечивала, намекая на вполне ясные намерения надевшего ее мужчины…

Жрец Ерелей, возглавлявший команду паломников, ворвавшихся в мою спальню, стоял вытаращив глаза и явно потерял дар речи. Хорошо, что герцог продумал все до мелочей, рассчитал время до мгновения. Иначе бы успел распознать подделку под меня. Не рой другому яму, сам в нее упадешь. Только как бы и мне в нее не упасть. Дороюсь когда-нибудь. Пока же мой выход.

— Герцог! — в ужасе всплеснула руками, входя в спальню через вторую дверь. — Что вы себе позволяете? Я понимаю, что у вас странные вкусы, сегодня мы их уже обсуждали… Но в моей спальне? Это не лезет ни в какие рамки! Уходите, сейчас же. Я думала, что вы пришли в мой дом помолиться вместе со мной… А вы!

Я изображала праведное возмущение, жрецы молчали, как и тетушка, которая укоризненно покачивала головой и вздыхала. И я понимала, кому предназначаются эти вздохи. Мне… Осуждает мою задумку. Но мне герцога не жаль. У него такая репутация бабника, что лежание в обнимку с мужчиной в кровати на ней сильно не скажется… А если и скажется, то решат, что герцогу просто захотелось разнообразия. Пусть почувствует на своей шкуре каково это, входить в светские гостиные и слышать недобрый, смакующий шепоток за спиной.

Его Светлость, наконец, высвободился из объятий мужчины — на его месте, я бы не торопилась так демонстрировать партнера во всей красе, если у кого и оставались сомнения, теперь их точно не будет — вскочил с кровати и, яростно сверкая глазами, направился ко мне.

Кажется сейчас меня будут убивать. Вот только не боюсь я. Совсем. Гордо вскинула голову, взглянула с ненавистью в зеленые глаза и прошипела:

— Вас что-то не устраивает? Кровать жесткой показалась? Или мы сильно помешали? Так можете продолжить, мы удалимся. Мы здесь все люди воспитанные, тактичные. Вваливаемся в чужую спальню только по приглашению. Правда, герцог? — слова я практически выплевывала ему в лицо, даже не скрывая всю силу ненависти и ярости, что бушевали во мне.

— Фурия, — прошептал мужчина, глубоко вздохнул и надел маску невозмутимости. — Ведьма, — продолжил он, глядя мне прямо в глаза, только сжатые в кулаки руки показывали в каком напряжении на самом деле герцог находится. — Стерва, — и сделал несколько шагов ко мне. — Красивая стерва, — добавил и заключил меня в объятия.

Его лицо склонилось ко мне и к своему ужасу почувствовала, как его губы накрывают мой рот. Поцелуй был жестким, яростным, полным злости на меня. Вот только так просто спускать эту вольность я герцогу не собиралась. Со всей силы вонзила зубки в его нижнюю губу и довольно оскалилась, когда мужчина от меня отшатнулся со сдавленным возгласом.

— Фурия, — сказал он еще раз, вытер тыльной стороной ладони с губы кровь, отвернулся, окинул взглядом помещение, собрал свои вещи под тяжелыми взорами всех присутствующих, на прощание кинул мне многообещающий взгляд и вышел из комнаты.

Жрецы посторонились, пропуская герцога, они все еще находились в шоке. Ловеласу придется отстегнуть немалую сумму на ремонт храма, если он хочет, чтобы эта история как можно дольше не предавалась огласке. Но раньше или позже, жрецы не выдержат… Такая пикантная новость, как удержаться? Я бы не удержалась. Никакое злато мира не помогло бы. Сам виноват. И если то, что могут разболтать слуги, не так серьезно, то вот то, что могут рассказать служители Триединых, стоит гораздо дороже. Герцога ждут нелегкие деньки. Меня, впрочем, тоже. Каким же будет симметричный ответ? Завтра узнаю. Что-то мне подсказывает, что запланированную на завтра каверзу можно не отменять. Герцогу вполне хватит наглости заявиться в гости, даже после всего произошедшего.

Баронесса, пока я находилась в прострации и пыталась осмыслить все сегодняшние происшествия, взяла руководство спектаклем на себя. Попросила жрецов выйти, а юношу в постели переодеться и идти на все четыре стороны. Юноша томно потянулся, тряхнул длинными черными волосами, женственное смазливое личико капризно исказилось: