Муж номер семь - страница 43

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — закричала в матрас.

Откинула подушку в сторону и уселась на кровати, с отчаянием вглядываясь в темноту. Есть вариант попробовать переночевать в другой части дома, той, где окна комнат выходят в сад. Решила так и поступить. Перебралась в другое крыло… Но и там мне не было спасения. Неужели сила звука усилена магически? На месте герцога, желай я отомстить, не пожалела бы денег на мага, чтобы уж наверняка проделка запомнилась.

Остается только одно, отправить охранников разгонять музыкантов и надеяться на усиленную магическую защиту дома от проникновения извне. Необходимые указания раздала быстро и отправилась в гостевую спальню следить за выполнением. Открыла ставни, распахнула окно и высунулась. Картина, открывшаяся моим глазам, заставила забыть о весеннем холоде.

Охранники дружным строем пошли в наступление на оркестр, музыканты бросились врассыпную. Хор же, не менее дружно, печатая шаг, отошел в сторону, не забывая выводить рулады. Музыканты развели какофонию, перестав играть слаженно. Беготня по улице мешала поддерживать нужный ритм. Трубачу явно не хватало дыхания, вой трубы стал каким-то судорожно-всхрапывающим. Только барабанщик, молодец, продолжал пусть и не так часто, но не менее сильно, чем раньше выбивать свое «бум». Музыканты, а за ними и хористы, активно уворачивались от бросков охранников, умудряясь продолжать свое черное дело — мешать мне отдыхать. И самое интересное, что явно не собирались никуда бежать. За этим что-то такое стояло… Смутное подозрение мелькнуло в голове…

— Пфиятнофо фечефа, ферцофиня, — шепелявящий голос за спиной и я, вздрогнув, развернулась к его обладателю лицом.

Герцог собственной персоной, с розой в зубах, стоял передо мной на одном колене, прижав правую руку к сердцу, а левую держа на отлете.

— Комедиант, — фыркнула я, лихорадочно обдумывая пути к отступлению.

Только окно, другого варианта нет. Второй этаж. Если прыгнуть, то можно остаться почти целой… Вот только что именно я сломаю, если неудачно приземлюсь? Можно делать ставки уже сейчас. Герцог вытащил розу из зубов и ответил:

— Вы немногословны этим вечером и невероятно прекрасны…, - сделал он интригующую паузу и поднялся с колена. — В этой восхитительной сорочке.

Только тут я почувствовала, что сильно замерзла, пока стояла у открытого окна. Неблагоразумный поступок, пусть даже действовала в пылу гнева.

— Что вы себе позволяете?! — как-то вяло воскликнула я, мечтая сейчас только об одном, о теплой постели. — Как вы проникли в дом?!

— Признайтесь, герцогиня, — проигнорировал он мои реплики. — Я ведь вам нравлюсь… Ну же, скажите правду, — вкрадчиво произнес он и сделал пару шагов в мою сторону, отложив розу на столик.

— Я вас терпеть не могу, герцог, — произнесла я спокойно, без запала и с тоской оглянулась.

Позади только окно, места для маневра нет. Что делать? Прыгать или нет?

— Неужели я вам настолько противен? — голос мужчины звучал мягко, обволакивающе, соблазнительно.

— Вы невыносимы и отвратительны, Ваша Светлость, — вздохнула я, мысленно готовясь к неизбежному — к прыжку.

— Ну уж нет! — воскликнул он в ответ и сделал резкий рывок в мою сторону. — Я не позволю вам в очередной раз уйти от меня.

Он оказался быстрее, пока я собиралась с силами, чтобы прыгнуть, мужчина успел крепко схватить меня за талию и прижать к себе.

— Вот вы и попались, герцогиня. Не так уж это было и сложно, — герцог потянул меня в сторону постели.

— Что, решили все-таки взять меня силой? — сказала как можно небрежней, пытаясь не показать того, что отчаянно ищу пути побега.

— У вас слишком бурная фантазия, — прошептал мужчина куда-то в район моей шее, вызвав приятную дрожь в теле. — Я вам нравлюсь, я же вижу… Вы сами скоро попросите меня овладеть вами…, - дыхание его было прерывистым, герцог вовсю воплощал свой коварный план по совращению меня в жизнь.

Теплые руки, скользящие по моей коже, вызывали дрожь предвкушения и я сокрушенно подумала: «Слишком давно не было у меня мужчины», закрыв при этом глаза. Ладони, которыми упиралась в его грудь, протестуя, скользнули вниз, сил толкаться не осталось. Веки сами сомкнулись, а руки обвились вокруг шеи ловеласа. Разум бил в барабаны, звенел литаврами, орал на все лады: «Очнись! Он тебя использует!»… А организм просил другого — сдаться и не думать ни о чем. Уж очень сладкими были прикосновения пальцев и губ к моему телу. Вяло подумала: «Где-то на столике стоит подсвечник». Вот только с каждым мгновением моя решимость использовать его становилась меньше и меньше.