Муж номер семь - страница 79

— Зато касается Тьяны, — Эрик внимательно наблюдал за перемещениями отца по кабинету. — Это ей не навредит?

— Я делаю все, чтобы не навредило лично ей. Можешь мне верить, — отозвался после некоторого колебания барон и, тяжело переступая больными ногами, дошел до двери.

— А если и этот герцог после свадьбы умрет? — все никак не хотел отставать с неудобными вопросами Эрик.

— Если гадалка права, то не умрет. А если мы ошиблись с выбором… Тут я ничего уже сделать не могу, сын. Проверить можно будет только методом проб и ошибок, — барон открыл дверь и обернулся к сыну. — Ты как хочешь, а я проголодался и собираюсь пообедать.

— Ты разбудил мое любопытство, — Эрик пошел следом за отцом. — Что за шкатулка такая и что с ней связано? Зачем ты ее попросил у герцога.

— Уйми свое любопытство, Эрик! — рявкнул выведенный из себя барон Файран. — Это не твоего ума дело!

Будущий барон Файран замолчал, но думать над проблемой не перестал. И все гадал, как поступить. Предупредить сестру или не надо. Стоит ли ей знать, что отцу требуется ее драгоценная шкатулка? Так и не пришел ни к какому ответу, решив отложить эту проблему до приезда в столицу. Она могла и потерпеть.

До вечера я ходила в расстроенных чувствах, не в силах себе простить легкомысленное «да». Чем больше проходило времени, тем сильнее я корила себя за необдуманный поступок. Зачем я согласилась? Зачем? Ну и что, что герцог наблюдал. И не переломилась бы, ответь я графу при нем «нет». Зато тогда мучиться угрызениями совести не пришлось бы. Когда начало смеркаться, в гостиную, в которой я предавалась самобичеванию, вплыл торжественный и вместе с тем, несколько растерянный, дворецкий.

— Ваша Светлость, — начал он неуверенно, дрожащим голосом. — Тут пришел герцог Абиэйгл. Вы велели его не пускать. Но я не могу… Я не знаю как поступить… Ваша Светлость, не увольняйте меня…

— Уриан, объяснитесь толком! — меня поразило странное поведение вышколенного дворецкого настолько сильно, что подскочила с кресла и вытаращилась на слугу в удивлении.

— А что тут объяснять, — небрежно вышел из-за спины Уриана герцог Абиэйгл. — Ваш отец обещал мне вашу руку. Как официальный жених имею полное право нанести визит и порадовать невесту новостью. В среду наша с вами помолвка, Тьяна, — мило улыбнулся мне зеленоглазый мужчина. — О чем я бесконечно рад вам сообщить.

— Уриан! Выйдите! — рявкнула я, нашаривая на столе забытую книгу.

Как только дворецкий выскользнул за дверь, замахнулась и запустила тяжеленный том в герцога. Мужчина увернулся и сказал:

— Мы это уже проходили, герцогиня.

— Попробуем еще раз пройти, — прошипела в ответ и схватила памятный пуфик, который чудом выжил в прошлой баталии. — Повторение — мать ученья!

— Тьяна, поставьте пуфик на место, — с укоризной попросил гость.

— И не подумаю! — воскликнула я и швырнула в него мебелью.

— Тьяна, вы так темпераментны! — увернулся и в этот раз герцог. — Я предвкушаю наши с вами жаркие ночи!

— Ночи?! — озверела я и кинулась в угол, за тяжелой вазой. — Будут вам ночи и дни!

Очередной снаряд полетел в сторону гостя, который легко ушел с его траектории. В этот раз герцог не пытался меня поймать, просто уворачивался от предметов, внимательно наблюдая за тем, что я делаю. А я перекидала три вазы, которые разбились вдребезги от такого обращения. Еще в сторону герцога полетели пару стульев, и вот когда я взялась за столик и поняла, что хватаю ношу не по плечу, осела на пол и разревелась как последняя дура:

— За что? — только и спросила у герцога.

— Тьяна, — мужчина сделал несколько шагов ко мне и тоже опустился на пол, рядом со мной. — Не плачьте. Я же не настолько ужасен, чтобы так расстраиваться.

— Вы хуже, — поведала ему сквозь всхлипы и закрыла лицо руками. — И вы все врете. Отец не мог вам пообещать мою руку. Я графу да сказала, — вспомнила о своем главном контраргументе и убрала руки, собираясь бороться за себя.

— Ох, Тьяна, — покачал головой герцог и улыбнулся, вглядываясь в мое заплаканное лицо. — И дался вам этот граф? Я лучше.

— Да? — ядовито отозвалась я, приблизив лицо к лицу герцога и прищурив глаза. — Это он на меня спорил?