Мужчина апреля - страница 10

– Ну ты даешь! – сказала Лена. – Из-за каких-то баллов.

– Это было несправедливо, – повторила я.

Лена пожала плечами. Мне хотелось поскорее это все стряхнуть. Я наклонилась через стол с почти искренним интересом:

– Ну, кто у тебя там?

Лена охотно развернула ко мне телефонный экран: брюнет с широким подбородком.

– Хотя мне, вообще-то, нравятся блондины… – начала Лена.

Но брюнет уже отправил ее налево, в отказы: нет.

– Говнюк, – беззлобно отреагировала Лена. – Все равно мне больше нравятся блондины.

Мы ели и болтали. Как обычно. И, как обычно, у Лены все тренькал и тренькал в телефоне эротикон. Столовая начала заполняться. Нарастал рокот разговоров и стук посуды. Оксана помахала рукой из очереди. Я помахала в ответ.

Взгляд мой упал на пальто Лены, перекинутое через спинку кресла.

– Была на вызове?

Лена будто не услышала. Беззаботно сообщила экрану:

– Сегодня не мой день. Меня никто не хочет трахать.

Не понять, на самом ли деле ее это расстроило.

– У тебя в профиле написано, что тебя не интересует постоянная связь.

– И что?

– Мужчин это отпугивает.

– Почему? Наоборот же: свобода. Встретились, расстались, никто никому ничего не должен.

– Никто не хочет выбрасывать время на случайные связи. Годы-то идут.

Лена ждала продолжения.

– Всем нужны баллы, – просто сказала я. – А мужчина в тридцать пять… Да и то если доживет.

Постоянная связь означает, что мужчина получает статус конкубина и его женщина отчисляет часть своих пенсионных баллов ему на счет. Социальная справедливость в действии. Социально сильные должны помогать социально слабым.

– Тем более, – не сдавалась Лена. – Если он в любой день рискует заразиться и умереть, может, секс со мной – его последний секс в жизни?

– Невозможно думать об этом каждый день.

– А о пенсионных баллах можно?

Я кивнула. Лена кисловато улыбнулась:

– А как же страсть? А романтика?

– Задай этот вопрос пенсионному фонду.

– Очень смешно.

Подошла с подносом ее коллега Адель, подсела:

– Что смешно? Я тоже хочу посмеяться.

– Я все это припомню, когда буду голосовать, – шутливо буркнула Лена. И повернулась к Адели: – Почему все мужики – сволочи?

Адель – семейный идеал. Со своей партнершей они вместе со школы. Двое детей, которым родители подыскали экзотические имена. Уютный дом, секции, кружки, совместные хобби. Море общественной работы. И никаких сексуальных связей вне семьи. Конечно же. Иначе Лене не нравилось бы ее донимать.

Адель спокойно ответила:

– В узком сегменте рынка предложение всегда будет ограниченным. Мужчин мало.

– А красивых мужчин – еще меньше, – со вздохом согласилась Лена. – Делать-то что?

– Попробуй некрасивых, – предложила я.

Лена изобразила, что ее тошнит.

– Начни встречаться с женщинами, – предложила Адель. – Их много.

– Начни встречаться с орангутангами, – съязвила гетеросексуальная Лена. – Их тоже много.

– Как выходные, Адель? – поспешила я сменить тему, пока разговор не пропитался ядом.

– Мы с Невой и Тайгой запускали змея. Потом повели их на танцы.

Лена хмыкнула, но благоразумно заткнула себе рот ложкой йогурта.

Подошла Оксана:

– Ариадна, ты что, не видишь, я тебе машу? Зову тебя, зову…

Я поднялась:

– Ох, извини. Я видела. Думала, ты просто к нам подсесть хочешь.

Оксана нахмурилась:

– Прости, что прервала ланч. Надеюсь, ты хоть что-то съесть успела.

Адель и Лена подняли головы:

– Что такое?

– У нас новое дело, – только и сказала Оксана. – Идем.

Когда Оксана завела меня в отдельный кабинет и даже закрыла дверь, пусть прозрачную, я поняла: что-то случилось.

– Учти, – начала Оксана. – Пока никому ни слова. Никому.

Случилось не просто что-то, а нечто экстраординарное.

– Оксан, ты меня пугаешь, – призналась я.

Та мрачно кивнула:

– Пропал кролик.

Я вынула телефон. Посмотрела на дом, сверила адрес. Кисловский переулок. Все верно. Сюда. Из-под моих ног уходила дорожка к входной двери. Таунхаус, построенный на месте снесенного ветхого дома, ничем, кроме цвета стен, не отличался от соседних. Такой же большой ухоженный сад. Такая же тишина благополучия. Один из наиболее престижных микрорайонов Москвы. Еще бы – самый центр, но отдельные дома с просторными садами.