Мужчина апреля - страница 6
Один из тех бесценных фактов, с помощью которых незнакомые люди поддерживают разговоры, демонстрирующие себе и окружающим: вот ты, а вот я, я тебя вижу, а ты видишь меня, и все мы славные люди, всегда готовые прийти друг другу на помощь. Если что. Хотя все знают, что никакого «если что» не случится. Москва – безопасный город, а в России, согласно статистике, 93,8 процента смертей – смерти от старости. Если, конечно, не учитывать мужчин.
Хоть взять вот эту очередь. Доброжелательные лица, спокойные взгляды. В осанке и жестах – довольство собой, своей жизнью. Мне захотелось рассказать этим чужим приветливым и милым женщинам, что нам сегодня выпал мальчик и, может быть, он, этот мальчик, окажется на календаре в каком-нибудь далеком будущем апреле. Никто из них не начал бы ахать или сочувствовать. Наоборот, меня бы по-сестрински поздравили, подбодрили. Многие даже радуются такой возможности: целый год получать зарплату госслужащей и при этом отдыхать от работы.
Опять брызнули розовые сердечки – Мужчина Апреля. Но теперь женщины на остановке готовы были делиться мнениями. И дискуссия вспыхнула по новой.
– Ну не знаю… Жидковат как-то.
– Вы думаете? Вроде просто худенький…
– Мужчина должен выглядеть как мужчина. Рослый. Чтобы мышцы были. Рельеф. А еще мне татуировки нравятся, очень они мужественно выглядят.
– У нас в отделе все дружно голосовали за другого. Как этот задохлик вообще прошел?
– Да ну, вы зря, этот тоже симпатичный. В своем роде.
– Да, вы правы, – поспешила согласиться любительница татуированных силачей, ибо в нашем обществе все открыты чужим точкам зрения и все уважают мнение, с которым не согласны. – Глаза красивые.
– По-моему, ракурс неудачный.
Уважают, конечно, уважают. Но покритиковать ведь тоже хочется.
– Согласна. Что за ракурс? Покажите уж задницу! Это же календарь!
– Они ему рубашку расстегнули. Почти видно живот.
Все философски умолкли, посмотрели на портрет под этим углом. Что в мужчине важнее: торс или задница? Вечный бытийный спор. Но экран опять моргнул. Апрель осыпался. Ожидание – две минуты. Снова Апрель. И дебаты возобновились:
– Будто из клиники выписали.
– Сейчас такое модно.
– У него и задница небось плоская. Схватить не за что.
– Зато он учитель, умный, наверное, наверное, с ним интересно разговаривать.
– Господи, о чем с мужиками вообще разговаривать?
Спор опять как-то неприятно закипел. Очередь это почувствовала. Я прямо слышала, как женщины дружно принялись соображать, как бы восстановить атмосферу благодушия, безопасности, поддержки.
– Верно, рот у мужчины должен быть занят! – задорно выпалила одна из них.
Не бог весть какой юмор, но все благодарно засмеялись.
Подошел трамвай. Вышла кондуктор в форменном жилете. Откинула ступеньку, выдвинула рамку сканера. Индекс массы тела. Женщины подходили по очереди, становились. Рамка издавала писк. Очередь двигалась. Встала и я.
– О, вы сегодня в туфлях, – улыбнулась кондуктор.
Веснушки, рыжая коса. Приятное лицо. Я улыбнулась в ответ. Сканер пискнул. Кондуктор скосила глаза на цифры у себя в планшете:
– Ой-ой. Небольшой переборчик.
Ее пальцы быстро забегали по буквам и цифрам.
– Этого не может быть! – запротестовала я.
Кондуктор показала экран. Перебор, да. Но я все равно сказала:
– Это какая-то ошибка.
– Да-да, – закивали, засмеялись в очереди. – Ага. Я ничего не сделала. Оно само.
Меня это здорово задело. Нечестно!
– Но я же проверила перед выходом! Я никогда не забываю такое! Я всегда знаю, сколько я съела и выпила.
Все опять засмеялись, кто-то меня подбодрил: мол, со всеми бывает, после выходных-то!
Кондуктор задорно ткнула: отправить. Мой телефон звякнул: пришла электронная квитанция. Шестьсот баллов.
– Будьте добры погасить штраф в течение семи дней, – с улыбкой напомнила кондуктор.
Я прошла в салон. На ступеньку встала следующая.
– Какая у вас красивая сумка, – сказала ей кондуктор.
У нее для каждой было что сказать хорошего.
Но шестьсот баллов! Этого не может быть. Это просто невозможно. Меня трясло от негодования. Я плюхнулась на сиденье. В окне мерцал экран. Апрель посмотрел на меня исподлобья.