Мужицкая обитель - страница 10

— Как жутко у вас! — поделился я впечатлением с попавшимся навстречу иноком.

Тот пытливо оглянул меня…

— Вы это о чем же?..

— Малолюдье…

— Да теперь все на работе. В мастерские зайдите, на ферму, на завод — там у нас самая кипень…

— Да не все же?

— Все на послушаниях… Извините, у нас некогда. У нас с богомольцами еще от отца Дамаскина наказ… Чтобы поношения обители какого не вышло! Простите, Христа ради!

И он побежал куда-то, суетливо помахивая руками.

Все встречавшиеся — в грубых солдатского сукна рясах. Некоторые, которых посылают на рыбный лов Или на рубку дров, в белых холщовых. Все это занято, все это торопится. Другой, которого я остановил было, даже не ответил на мой вопрос, а поклонился в знак своего смирения чуть не до земли и исчез в ближайшие ворота. С первого шага везде и во всем дисциплина. Тут даже монах к монаху в келью не может войти без благословения настоятеля.

К свиданию с о. Афанасием я подготовлялся весьма беспокойно. Никандр-гостиник охарактеризовал этого валаамского сановника так:

— Он, этот отец Афанасий, старец пронзительный… Как сквозь стеклышко душу твою видит, все, чем у тебя нутро полно. Ему, по своей должности, эта прозорливость благопотребна. Без ее, брат, плохо!..

Живет наместник скудно… Две тесные кельи. Только и роскоши, что простенькие цветы на окнах. Картины на стенах, преимущественно виды Валаама, писанные масляными красками, притом весьма наивно. Пахнет ладаном и кипарисом, как надлежит у прозорливого старца. Высокий келейник доложил обо мне полушепотом в следующей келье…

— А! Отец Никандр мне уж докладывал!

Наместник — совсем крестьянский или средней руки купеческий тип. Умные глаза, на энергичном лице выражение постоянной заботы. Сильный корпус, к которому, пожалуй, идет монашеская ряса и клобук[44]. Видимо, хороший работник, каким, впрочем, он и был до сих пор. Это строитель валаамского водопровода, сооружения поистине замечательного, отличный механик, приучившийся к этому делу на Бардовском заводе[45], где он был простым рабочим. Вместо прозорливого старца предо мною оказался живой, всем живым интересующийся монах, не изрекающий, но говорящий просто и задушевно, отзывчивый… Я не слышал от него ни единого текста, но всякое замечание, высказанное им, отличалось здравым смыслом, непритязательностью. Видимо, встречаясь с новым человеком, он не упускал случая научиться чему-нибудь, чего он еще не знал. Это именно один из соловецких типов. Не монах византийского склада[46], паче всего прилежащий к пустынножительству, умерщвлению плоти при сценической постановке, нет, — это труженик, постоянно думающий о том, как бы развить то или другое дело, упростить производство, заменить машиной рабочие руки, расширить хозяйство. Короче, монах-строитель, монах-десятник. Достойный представитель тех промышленных и рабочих общин, которых под высокими главами иноческих соборов и за белыми стенами обителей — у нас не мало, хотя эти общины преследуют служение не тому или другому социальному принципу, а просто, не мудрствуя лукаво, хлопочут о благолепии дома Божьего. Отнимите Зосиму и Савватия у соловецкой рабочей общины[47] и Сергия и Германа у таковой же валаамской — и они не простоят и дня.

— Правда ли, отец Афанасий, что у вас богомольцев не пускают в скит?

— Которые ради праздного любопытства — да. Потому, какое же спасение, если всякий соваться будет к схимникам, да к затворникам. Но вам — иная статья. Сделайте милость, чем больше увидите у нас, лучше. Нам прятать нечего. Мы еще и рады, если узнают о нашей обители… Художников еще с легкой руки отца Дамаскина мы везде пускаем. Вы только скажите, что вам надо: лошадей ли, лодку, пароходик наш — с удовольствием. А то, помилуйте, бабы эти повадились по скитам, что ж хорошего! Приехала молиться — молись у преподобного, а не шляйся…

Благодаря доброму распоряжению о. Афанасия, мне удалось увидать здесь даже скит Иоанна Предтечи и Свирский, куда пускают редких…

Выйдя из кельи наместника, я невольно загляделся на тонувший в высоте купол собора. На шпице его, точно черный муравей, висел какой-то монах с двумя помощниками-послушниками. Они смазывали олифой позолоту шпица и купола. Больно было смотреть в эту высь, жутко становилось за них.