Музыка лунного света - страница 5
Незнакомец кому-то позвонил. Клошары уселись рядом с Марианной на скамью. Она попыталась прокусить себе вены на запястьях, и тогда они схватили ее за руки. Один наклонился и положил кольцо в лодочку ее ладони.
Она недоуменно уставилась на матовый золотистый ободок. Она проносила его сорок один год. И только однажды чуть было его не сняла. В сороковую годовщину свадьбы. Она специально выгладила к этому дню платье в серый цветочек и, собрав волосы в элегантный удлиненный узел, сделала прическу, которую подсмотрела в модном журнале. Журнал был не новый, трехмесячной давности, она нашла его в контейнере с макулатурой. А еще она чуть-чуть подушилась туалетной водой «Шанель» из пробника, прилагавшегося к тому же самому выброшенному на помойку журналу; запах был цветочный, и Марианна пожалела, что у нее нет красной косынки.
Потом она открыла бутылку шампанского и стала дожидаться мужа.
– С чего это ты так вырядилась? – едва завидев ее, недовольно проворчал Лотар.
Она повернулась перед ним, чтобы показать новую прическу и платье, а потом протянула ему бокал шампанского.
– За нас, – сказала она, – за сороковую годовщину нашей свадьбы.
Он отпил глоток, заглянул ей за спину и заметил на кафельном столике бутылку.
– Шампанское? А что, без него нельзя было обойтись? Ты хоть знаешь, сколько оно стоит?
– Но сегодня же годовщина нашей свадьбы…
– Это не повод сорить деньгами. Моими деньгами, сама-то ты не зарабатываешь…
Она тогда не заплакала. Она никогда не плакала при Лотаре, только под душем, где он не мог увидеть.
Его деньгами. А ведь она могла бы работать и сама…
И ведь когда-то она работала, много и тяжело. Сначала на ферме матери в Вендланде, потом ассистенткой при бабушке-акушерке и наконец экономкой, пока не вышла за Лотара и тот не запретил ей вести хозяйство у чужих людей; пусть занимается его домом. Она была для него уборщицей, кухаркой, садовницей, супругой, женушкой, «точкой опоры», как он любил выражаться. А еще она преданно ухаживала за матерью на протяжении двадцати лет, вплоть до своего сорок второго дня рождения. До тех пор Марианна выходила из дому только в магазин, пешком, потому что Лотар запрещал ей брать его машину, а ее мать день за днем мочилась в постель. Сама она не могла дойти до туалета, но Марианну ругать могла, еще как, день за днем, и Лотар все чаще ночевал в казарме и развлекался в одиночестве, а из отпуска посылал «женушке» открытки и неизменно передавал привет «маменьке».
Марианна разжала пальцы и выпустила кольцо.
В это мгновение Марианна услышала сирену, закрыла глаза и не открывала, пока пронзительный вой, неумолимо приближавшийся откуда-то из городского чрева, не стих где-то совсем рядом с ней.
Клошары отпрянули от синего мигающего света, а когда к Марианне кинулись двое санитаров и маленькая докторша с чемоданчиком, человек в тельняшке выступил вперед, показал на нее, потом на Сену и снова постучал себя пальцем по лбу.
«Он считает, что я спятила», – подумала Марианна.
Она попыталась вымученно улыбнуться, как год за годом привыкла улыбаться Лотару. «Ты такая хорошенькая, когда улыбаешься», – сказал он ей на первом свидании.
Он был первым мужчиной, который назвал ее хорошенькой, несмотря на родимое пятно и все прочее. «Нет, я не спятила. Нет.
И не умерла».
Она подняла глаза и посмотрела на мужчину, который вытащил ее из реки, хотя она его об этом не просила. Это он спятил. Точно спятил, если убежден, что, для того чтобы жить, достаточно просто выжить.
Она не сопротивлялась, пока санитары пристегивали ее ремнями. Когда они подняли носилки и подкатили их к открытым дверцам «скорой помощи», незнакомец с голубыми, как небо, глазами взял ее за руку. Его ладонь была теплой, теплой и странно знакомой.
Марианна увидела свое отражение в его черных, расширенных зрачках: вот ее светлые глаза, которые всегда казались ей непомерно большими, вот слишком маленький нос, лицо в форме сердечка, сужающееся от большого выпуклого лба к подбородку, вот порядком поседевшие волосы, серо-коричневые, цвета опавшей листвы.
Когда она разжала руку, на ладони оказалось ее обручальное кольцо.