Музыка любви - страница 14

А в голове звучала прекрасная мелодия, прославлявшая нежность и страсть этой ночи. И он знал, что и тогда, когда на смену ночи придет день, когда встанет солнце, мелодия не покинет его, а будет звучать еще громче.

Стараясь не разбудить Ханну, он осторожно поднялся с постели и босиком прошел в ванную.

Ему не нужен был свет, чтобы найти то, что он искал, С превеликой осторожностью он вытащил из маленького закутка гитару и понес через комнату. Усевшись на тот самый стул, на котором он просидел весь предыдущий вечер, Майкл с любовной нежностью тронул струны. Проверив, как настроен инструмент, он начал потихоньку наигрывать мелодию, только что родившуюся в его голове. Он целиком растворился в нежных звуках, которые творил его ум и воспроизводили пальцы. Время летело незаметно, а музыка все лилась и лилась…

Быстро поднявшись, не выпуская гитары из рук, Майкл зажег свечу. На клочке бумаги набросал ноты, зная, что если он сделает это, то мелодия не ускользнет из памяти. Когда он убрал гитару, первые нежно-розовые лучи солнца проникли в комнату. Теперь он мог позволить себе спокойно поспать.

Ханна шевельнулась во сне. Сон был такой сладкий, безмятежный, но почему-то пронизанный музыкой. Музыка обволакивала ее, баюкала, успокаивала… Она не хотела просыпаться. Она хотела, чтобы эта мелодия никогда не кончалась. Но она закончилась, и вместе с концом музыки пришел и конец волшебного сна.

Когда она повернулась на бок и открыла глаз, было еще совсем темно, но постепенно она начала различать отдельные предметы. Она разглядывала незнакомую обстановку, пока ее глаза не остановились на знакомом объекте.

И тогда она все вспомнила.

Майкл молча наблюдал за ней. Он помнил нежность, которую щедро расточал в течение ночи. Помнил ощущение ее теплых, чуть приоткрытых губ… Ее шелковистые волосы, рассыпанные по подушке, легкое дыхание на своей коже, ее гибкое, послушное тело… А мог ли он забыть, какое сильное, безграничное желание она пробудила в нем, какой шквал эмоций! И ту мелодию, которую породило слияние их тел?

Она была прекрасна, эта женщина! Безмятежно раскинувшаяся на его постели, освещенная первыми робкими лучами солнца. Темно-бордовый плед лишь наполовину прикрывал ее перламутровое нагое тело. На обнаженную грудь спускались золотистые локоны. Его мужское естество моментально отозвалось на эту картину, и он не нашел и себе силы сопротивляться.

— Я не хотел будить тебя, — оправдывался Майкл. — Еще можно поспать… Я не стану мешать тебе.

Она не ответила, только тихонько вздохнула. Ее веки плавно опустились.

Он не мог отвести от нее глаз. И снова мучительные вопросы возникли в его мозгу. Следовало ли ему держать на расстоянии эту золотоволосую колдунью, которую шторм застал во владениях его семьи? Или он должен подчиниться зову плоти и не отпускать эту женщину, которая ночью умирала в его объятиях? Свет и тьма. Бессмысленность его каждодневного существования — или новое чувство, сильное и мощное, пронизанное музыкой ночи?

И действительно, ему казалось, что их близость была похожа на нескончаемую мелодию, которая влекла его к этой необыкновенной, прекрасной женщине. Он не смог устоять. Он уступил, подчиняясь мелодии любви, звучавшей в нем, отбросив все сомнения и недоверие. Он хотел прикоснуться к ней, и это желание было таким сильным, что он не выдержал и шагнул к постели.

Ханна пошевелилась, почувствовав его близость. Когда его бедра прикоснулись к ее теплой плоти, затуманенные зеленые глаза приоткрылись в безмолвном вопросе.

Притянув ее ближе, так, чтобы она могла ощутить степень его готовности, он заметил, как легкий вздох приоткрыл ее губы. Он поймал этот вздох своим ртом, взял ее губы в плен, легко лаская, покусывая, пробуя языком, страстно наслаждаясь волшебной амброзией, которую наконец открыл для себя.

Ее пальцы нежно теребили его густые волосы, и она охотно отзывалась на его ласки.

Время остановилось. Их страсть росла с каждым прикосновением.

Майкл играл на ее теле так же нежно, так же интимно, как на своей любимой гитаре. Он прислушивался к стонам удовольствия, который издавали ее уста. И ее ответные ласки вызывали в нем тот же экстаз, то же сладострастие.