Музыка на иностранном - страница 26

— Для препринта? — спросила она.

— Да, пожалуйста.

— Хорошо. Оставьте здесь.

В коридоре он столкнулся с Генри.

— Привет, Чарльз. На семинар собираешься? Вроде как раз по твоей части — что-то там по киральной симметрии.

Он поспешил распрощаться с Генри и вернулся к себе в кабинет — оказалось, что он, когда уходил, в спешке не запер дверь. Он убрал свой экземпляр статьи и вторую копию под копирку в верхний ящик стола и опять попытался засесть за расчеты. Но до семинара оставалось всего полчаса, для серьезной работы — мало. Кинг и сам не заметил, как снова принялся за «Видение».

Таким образом, очевидно, что идеонное поле не является однородным, а это значит, что оно обладает сложными собственными значениями. Мнимые величины являются доказательством реинкарнаций, что согласуется с доказанным ранее, а именно, что временное поле состоит из бесконечного множества частично перекрывающихся петель.

Опять зазвонил телефон. На сей раз — Роберт.

— Чарльз? К тебе уже кто-нибудь заходил?

— Нет, ни слуху ни духу.

— Мне из полиции звонили; вызывают в участок.

— Простая проверка?

— Не знаю. Сказали, что нужно мое «содействие». Но это не телефонный разговор. То есть тебя никто ни о чем не расспрашивал? И в кабинет к тебе не заходили в твое отсутствие? Нет? Ладно, Чарльз, я пока отключаюсь. Потом еще поговорим.

Когда Роберт повесил трубку, Чарльз подождал пару секунд, но на линии никаких шумов не было. Он поднялся, подошел к окну и посмотрел вниз, на газон. Полиции нужно «содействие» Роберта. Это звучало зловеще. Он отвернулся от окна, подошел к двери, запер ее, вернулся к столу, обшарил все ящики, все до единого, потом проверил все книжные полки. Но даже если в его отсутствие у него в кабинете были посторонние, все равно он не помнил точного расположения всех вещей, поэтому и не смог понять, сдвигали тут что-нибудь или нет.

Он посмотрел на кресло и попытался припомнить, не стояло ли оно сегодня утром как-то не так — скажем, по отношению к столу? А корзина для бумаг? Но ведь ее передвигает уборщица, да и кресло тоже. А если кто-то и лазил по ящикам его стола, что бы он там нашел?! Ничего личного Кинг на работе не хранил, разве что — записную книжку с телефонами и адресами, но в книжке не было ничего такого. Он достал ее и прочитал всю, от корки до корки. Если бы Роберт не заговорил о «Паводке», Чарльз о нем и не вспомнил бы; тогда он мог бы идти на любой допрос с чистой совестью, просто потому, что обо всем этом напрочь забыл. Однако теперь у него возникли подозрения — и все из-за Робертовой паранойи и этой его проклятущей книги. Выходит, что паранойя заразна. Зачем, спрашивается, он запер дверь?

В дверь постучали. Чарльз нервно вздрогнул и бросился открывать. На пороге стоял Генри.

— Чарльз, семинар начинается.

Чарльз Кинг и Роберт Уотерс познакомились пять лет назад, в одном кафе в Кембридже. Стояла зима, и в помещении было ненамного теплее, чем на улице. Кинг только что позавтракал, хотя было уже больше десяти часов. Этой ночью он был с женщиной. Когда месяца два назад они с ней оказались в постели впервые, они не спали всю ночь, а в семь утра пили кофе в какой-то забегаловке для рабочих, где не было сидячих мест, так что им пришлось стоять у высоких столиков. Но сейчас, по прошествии этих двух месяцев, Кинг уже спал сладким сном рядом ней, с этой женщиной, до половины десятого.

Из-за своего столика Кинг увидел, как в кафе вошел молодой человек примерно одних с ним лет — какой-то весь дерганый, нервный. Это и был Роберт. Он как будто кого-то искал: оглядел замызганные столики, повернулся к стойке и спросил у буфетчицы, что у них сегодня есть. Кинг заметил, как молодой человек глянул через плечо в его сторону. На мгновение их глаза встретились; незнакомец словно ощупал взглядом лицо Кинга. Чарльз даже подумал, что они, может быть, знакомы. Он попытался припомнить, где он мог видеть этого человека.

Кингу было двадцать семь, то есть он был достаточно молод и еще не избавился от восторженного юношеского идеализма, так что волна политических реформ, что наполняла надеждой сердца очень многих, подарила надежду и ему. Недели три назад он, как и все остальные, смотрел выступление по телевизору, которое, как ему показалось, означало реальное, истинное начало перемен. Но как может одно-единственное выступление оказать такое воздействие?