Музыка сфер - страница 29

— Одну минуту вашего времени. Я хочу, чтобы вы проверили для меня в ваших записях, нет ли в них писем, которые регулярно посылаются из Лондона в Париж.

Джонатана тут хорошо знали.

— Сию минуту, мистер Эбси, сэр. Под каким именем мне искать?

— Товарищество Тициуса, — сказал Джонатан и повторил фамилию по буквам. Клерк слушал, наморщив лоб.

— Тициус? Какое-нибудь торговое предприятие, сэр?

— Нет, научное, — ответил Джонатан. — Но они постоянно переписываются.

— Так-так. Сейчас же посмотрю, мистер Эбси.

Джонатан ждал его в зале, где клерки возились со своими мешками с почтой. Его клерк отправился проверить книги, в которых регистрировалась континентальная почта, а она отличалась изобилием. Джонатан знал, что всего за неделю Пролив пересекали четыре пакетбота — даже теперь, в военное время. Конечно, это зависело, особенно зимой, от ветра и приливов. С каждой доставкой и сухопутной почты, и пакетботами эти клерки рассортировывали примерно тысячу писем, и из каждой доставки примерно сотня тихо изымалась — по подозрению — и быстро препровождалась в смежный отдел, который неброско приютился между Ломбард-стрит и Шерборн-лейн.

Это был самый важный и секретный отдел департамента министра почт, о котором широкая публика понятия не имела, но близко знакомый Джонатану. В секретном шерборнском отделе старшие клерки скрупулезно прочитывали и переписывали подозрительные письма — если требовалось, то и до полуночи, лишь бы оригиналы могли быть отправлены по адресу на следующее же утро. И нередко получалось, что самого позевывающего дешифровщика вызывали в два, а то и в три часа ночи наточить свои перья и заняться соответственной хитрой работой в колеблющемся свете свечей. И до конца ночи молодые клерки бегали по темным лондонским улицам мимо собора Святого Павла и Лудгейт-Хилла по Стрэнду до Уайтхолла и важнейших министерств — внутренних дел, военного и иностранных дел, — где они вручали по назначению пакеты, помеченные «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО И СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». А там новые глаза впивались в тесные строки, и новые курьеры бегали туда-сюда по тихим коридорам Уайтхолла. Но здесь, в зале почтамта, не было признаков секретности, и клерки занимались сортировкой писем при ярком свете дня, а посетители свободно входили и выходили. Однако Джонатан знал, что и днем, а не только ночью за закрытыми дверями вершилось все, в чем нуждалась воюющая нация.

Мимо пробегали еще клерки, но тот, которому он дал поручение, все не появлялся. Джонатан нетерпеливо прошелся по коридору и посмотрел на свои часы. Ну конечно, конечно же, клерк что-то отыскал. И тут клерк вернулся.

— Я крайне сожалею, мистер Эбси, сэр. Я проглядел парижские записи, и в них есть несколько кратких упоминаний посланных туда из Лондона Товариществу Тициуса, но их копий нет.

Джонатан испытал сокрушающее разочарование.

— Но ведь все почтовые отправления в Париж должны копироваться и регистрироваться — или хотя бы краткое изложение их содержания. У вас нет даже имени отправителя?

Клерк совсем поник.

— Ничего, сэр. Только несколько дат и имя того, кому письма были адресованы, — какому-то мэтру Тициусу в Париже. Боюсь, это все.

Джонатан расстроенно запустил руку в волосы. Мэтр Тициус в Париже. Но ведь брат сказал ему, что Тициус — немецкий профессор? Сбитый с толку, рассерженный, он наконец сказал:

— Если что-нибудь будет послано на это имя в будущем, вы мне сообщите? Незамедлительно?

— Разумеется, сэр.

— Вы запомните фамилию? Занесете ее в свой список перехватов?

— Всеконечно. Товарищество Тициуса, сэр, — записывая, произнес клерк по буквам. — Я незамедлительно подошью ваши инструкции.

Джонатан, сознавая, что от разочарования становится назойливым, коротким кивком поблагодарил клерка и медленно вышел во двор. Рассыльный на бегу чуть не налетел на него, кое-как остановился, чтобы извиниться. Джонатан резко выпрямился, и синяки на его ребрах заныли с новой силой.

Он надеялся именно здесь найти ответ на свои поиски, здесь, в отделе иностранной почты. Узнать имя французского астронома в «Ангеле» — имя, как он был почти убежден, убийцы, который властвовал над его мыслями долгий год со дня смерти его дочери. На краткое мгновение он поверил, будто след ее убийцы, казавшийся совсем остывшим, вновь отыскался, но, видимо, он ошибся. Разве что Александр сумеет ему помочь.