Музыка сфер - страница 58

— Как я и опасался. Брат мадам де Монпелье захворал. Простите, но мне придется вас покинуть.

— Разумеется. Но я не знал, что он был дома.

— Некоторое время назад вы его слышали. Он играл на клавесине.

Небесная музыка. Гай. Ганимед.

— Я крайне сожалею, что он нездоров.

Ротье коротко кивнул.

— Мне нужно идти к нему. Но, если позволите, я скоро навещу вас с письмом к моему старому коллеге Лапласу.

— Разумеется, — горячо сказал Александр.

Ротье коротко пожал руку Александру и поспешил к двери, через которую покинула гостиную Августа.

То, что Кометы способны уничтожить Миры, каковые могут оказаться на их пути, сомнению не подлежит, учитывая их колоссальную величину, скорость и огненную природу; и более, чем вероятно, судя по огромному ничем не заполненному расстоянию между планетами Марс и Юпитер, что там некий мир могла постичь подобная полная Гибель.

ТОМАС РАЙТ ИЗ ДАРЕМА. Письмо I «Вторые мысли» (1711–1786)

Все гости Монпелье в некотором расстройстве чувств готовились удалиться, так как известие о том, что брат Августы заболел, разнеслось по гостиной мгновенно. Александр медленно шел за ними по широкой галерее второго этажа к лестничной площадке, и тут его взгляд привлек клавесин, полускрытый за отворенной дверью небольшой комнаты. Он направился к этой двери, будто влекомый неведомой силой. Инструмент теперь был нем, хотя освещавшие его свечи, ярко пылая в канделябрах, словно ожидали возвращения кого-то недавно ушедшего.

Александр всматривался внутрь комнаты с жаждущим томлением в сердце. Стены были занавешены шелком соломенного цвета, переливавшимся в озарении свечей. На столике, темно поблескивая, лежали три пустые трубы для телескопов, такие же, как лейденские в мастерской Персиваля.

Александр, сам не понимая как, прошел мимо них к клавесину. Отгороженный от всего мира, он ощущал себя так, точно был в доме один. Глядя на клавиши слоновой кости, истертые частым употреблением, он позволил кончикам пальцев слегка их погладить и вновь мысленно услышал музыку, которую больной извлекал с их помощью.

На крышке клавесина лежали большие листы бумаги, и Александр увидел, что их покрывают паутинки нотных знаков и строчки букв.

«Il est impossible de contempler les étoiles cette nuit pour chercher celle qui est perdue…»

«Сегодня невозможно наблюдать звезды, искать ту, которая потеряна».

Он отпрянул. Он же шпионит! Как его братец будет им доволен!

Исполненный внезапным отвращением к себе, он покинул комнату, спустился по широкой лестнице в переднюю. Почти все гости уже отбыли. Лакей распахнул перед ним дверь, и он поспешно вышел, ощущая себя вторжением в теперь затихший дом. Снаружи он неуверенно остановился на ступеньках крыльца рядом с немногими еще не уехавшими гостями, которые в неверном свете факелов ждали, когда подадут их кареты. Александр смотрел, как они один за другим уезжали по подъездной дороге, которая выводила на Кенсингтонский тракт. Стоя там в одиночестве среди теней, он думал: «Как я доберусь домой в Кларкенуэлл?»

Тут не было ни извозчиков, ни факельщиков, чтобы найти ему портшез. Как глуп он был, что не предусмотрел этого затруднения! Придется идти пешком по меньшей мере до Найтсбриджской заставы в надежде, что там ему удастся найти какой-нибудь экипаж. Расстояние было не больше мили или около того, но там, где дорога проходила через вересковую пустошь парка, она была очень пустынной, и его испугала мысль о грабителях. В поисках озарения он посмотрел вверх на небеса, но оно на него не снизошло, так как тучи сгустились, и только луна плыла высоко над ними, проливая слабый серебристый свет на темные рощи, окружавшие дом, и на последнюю карету, исчезающую вдали.

И тут за его плечом звучный бас произнес:

— Вижу, вы созерцаете тьму кромешную, любезный сэр, где проклятые души осуждены пребывать вовеки, и единственная их надежда — дальний проблеск звезд, что окружают Чертог Бога.

Александр подпрыгнул, когда раздался этот голос. Теперь, обернувшись, он увидел мужчину средних лет, крепкого сложения, высокого, в просторном черном плаще и в шляпе с широкими полями, прикрывавшей длинные подернутые сединой волосы. Этого человека он заметил еще в гостиной, когда тот был занят разговором с мадам де Монпелье, и вспомнил свою тогдашнюю мысль, что незнакомец походит на священника. Бесспорно, эти его странные слова подтверждали такое предположение. Александр механически ощутил боязливую робость, которую всегда испытывал в присутствии священнослужителей, так как они пробуждали воспоминания о его благочестивой, богомольной и глубоко несчастной матери. Но тут он заметил на худых щеках резкие складки, оставленные разгульной жизнью, увидел веселые искорки в глазах и уловил запах коньяка в его дыхании.