Музыкант-2 - страница 37

Скрипку Юджина я задействовал в паре баллад, придав им тем самым оригинальное звучание. Больше всего я за него и переживал: парень молодой, психика неустойчивая, возьмет и налажает со страху. Но нет, справился пацан, и даже улыбнулся, когда я ему подмигнул — мол, так держать!

А вот Люк в середине концерта даже исполнил переведенный хит за авторством Маврина-Пушкиной, который теперь назывался 'I surrender!' Да-да, пел Кипелов эту вещь и на английском, но англоязычный текст я досконально не помнил, а вот 'I surrender!' я запомнил, хотя в буквальном переводе это значит 'Я сдаюсь!'. Впрочем, вариаций в английском несколько, вот и подобрали подходящую, ложившуюся в контекст песни. А если переводить буквально — получилось бы 'I'm free!', и тогда пришлось бы тянуть слово до конца музыкальной фразы, что не есть хорошо.

На репетициях я честно пробовал исполнить партию Кипелова, но все было не то. У него хотя и лирический тенор, но, если можно так выразиться, с трещинками, придающими его тембру характерную окраску. Мой тенор был по сравнению с его слишком чистым, видно, ввиду юного возраста моего тела и соответственно голосовых связок.

Я, совсем уж было впавший в депрессию, поинтересовался у басиста, как у того обстоят дела с вокальными данными. Почему только у него? Насчет Юджина я сразу просек, что певец из него тот еще… Диана отпадала по определению. То есть голос у нее имелся, это мы тоже выяснили в ходе репетиции, причем очень похожий на вокал Алишы Беты Мур, то бишь Pink, но я видел исполнителем англоязычного варианта песни 'Я свободен!' только представителя сильного пола. Вот такой я расист на половой почве. Впрочем, лишь по отношению к этой композиции. Что же касается барабанщика… Может, петь он и умеет, но мы не 'Eagles' и даже не 'The Beatles', чтобы у нас ударники распевали. Так что оставался только басист. Тут-то этот скромняга и вытянул своего туза из рукава.

— Люк, почему ты до сих пор скрывал свой певческий талант? — спросил я его, когда он закончил петь.

Хотя что тут спрашивать, и так понятно — этот 30-летний офисный клерк из продуктовой компании привык быть тише воды, ниже травы, всю жизнь родители, с которыми он так и жил неженатым великовозрастным отпрыском, внушали ему, что высовываться — только себе во вред, удивительно, как они еще разрешали купить ему бас-гитару.

Если первый куплет Люк пел натужно, видно было, что находиться под взглядами сотен глаз и объективами пары телекамер ему пипец как стремно, то к припеву парень разошелся. Ого, я и сам не ожидал, что он способен на такое! Видно, адреналин наконец-то в кровь ударил, и наш скромняга-басист выдал шоу не хуже оригинала, причем публика даже подпевала, быстро выучив незамысловатый припев. Ему бы еще хайр до плеч вместо блестящей лысины… Увы, в этой реальности, как я подозревал, клиника 'Real Trans Hair' еще не существовала.

Диана тоже со своим вокалом не стояла в стороне, в некоторых вещах бэковала очень даже неплохо. Ничего, со временем и она у меня сольно запоет, я ж не жадный.

А я то и дело косился в сторону Хелен. Она приткнулась как раз рядом с оператором, где было не так тесно. Что поделаешь, даже музыканту с 50-летним стажем не искоренить в себе желания порисоваться перед барышней. Будущей кинозвезде наша музыка, похоже, тоже пришлась по вкусу. Глазки блестят, ножкой в ритм постукивает, плечиками подергивает… Ритм — великая вещь, недаром все эти шаманы и жрецы, пляшущие вокруг костров, именно ритмичным постукиванием в бубны вводили соплеменников в транс. Да и до сих пор кое-где еще вводят, в той же африканской глубинке, к примеру.

— Спасибо всем! — решительно заканчиваю я концерт после повторного исполнения 'The merry widow' согласно задуманному заранее плану. — Это было здорово! Надеюсь, мы еще с вами увидимся, следите за анонсами.

Народ в зале нам аплодирует, кричит и свистит, мы, покидая сцену, тоже аплодируем народу, причем Джону приходится стучать палочкой о палочку. Вваливаемся в сопровождении Эндрю в гримерку, и только тут нас всех отпускает. Меня, кстати, тоже, напряжение по ходу часового с копейками выступления я испытывал нешуточное.