Мы Любим Ингве Фрея - страница 8

Сапожник пошел по тропинке к летнему коровнику. Молодая пара следовала за ним.

Сапожник и молодые люди миновали летний коровник, подошли к краю пастбища и остановились. Сапожник начал что-то показывать.

— Единственно, что там есть, — сказал Эриксон Эману, — это камни от развалин дома старого Ингве. Там лежат рядком несколько камней. Но не собирается же сапожник показывать их?

Как раз их сапожник — или, скажем, бывший сапожник, а теперь человек, который свое отработал, — и показывал.

— Вот! — сказал он. — Вот старая могила. Как я говорил, выглядит она не очень внушительно. За ней никто не следит, не ухаживает, не рубит чертов кустарник. Как раньше в свое время делали.

Молодые люди обошли вокруг камней, оставшихся от фундамента дома старого Ингве.

— Здесь похоронен викинг? — спросила женщина. — Из тех, что жили в древние времена?

— Точно неизвестно, — сказал сапожник. — Но жил он в старые времена. Известно, что звали его Ингве, но вот примерно и все, что известно. Мало известно. Звали его Ингве — Ингве Фрей.

— Разве Правление лена не обязано охранять и содержать в порядке такие места? — спросил молодой человек.

— Может быть, — сказал сапожник. — Может быть, и обязано. Но, наверное, денег у них нет или времени? А может, памятник наш не очень значительный.

— Вы сами могли бы позаботиться, чтобы он не зарастал.

— Раньше мы так и делали, — сказал сапожник. — Раньше. До тех пор, пока это место не объявили заповедным. Теперь, после того, как оно объявлено памятником старины, никто не имеет права делать здесь все, что ему вздумается.

— Здесь красиво! — сказала молодая женщина, взглянув на верхушки деревьев над домами. — Красиво. Но зимой, наверное, скучновато?

— Да, — сказал сапожник, — пожалуй. Хотя скука для нас — вещь новая. И не зависит она, как мне кажется, от времени года. Конечно, зимой сюда к памятнику при-езжает меньше народу. Хотя, случается, приезжают. Памятник старины — забава для лета, для отпускников… Вы — тоже в отпуску?

— Да, — ответил молодой человек. — Сначала собирались за границу, но потом решили поездить здесь, у себя по стране. Мы уже побывали в Сконе и теперь едем к Эстерсуниу.

— И вы особо интересуетесь памятниками старины? — спросил сапожник, сам не зная, почему он задал этот странный вопрос.

— Особо мы ими не интересуемся. Смотрим все, что есть. Не так уж много в нашей стране достопримеча-тельностей. И здесь, в лесу, встретить памятник старины мы не ожидали.

Сапожник пристальнее взглянул на молодого человека. Потом сказал:

— Вы насчет лесов не думайте… Леса запросто могут отвести глаза кому угодно. В них много чего есть. Взять хотя бы наши большие города — они все находятся в лесу. Кроме Мальме в Сконе.

— Может быть, — сказал молодой человек, с удивлением взглянув на сапожника, который вдруг стал напоминать птицу, готовящуюся вспорхнуть в воздух. Сапожник отчаянно махал вытянутыми руками.

Сапожник махал руками по очень простой причине. Ему не хватало воздуха. Он помогал движениями рук работе своих легких.

И куда его черт понес? Он только что — и ведь никто его не заставлял — указал приезжим на камни от дома старого Фрея и сказал, что это — памятник старины. Он помнил дом, что стоял здесь, хотя не мог помнить самого Фрея. Но дом и жену Ингве Юсефу он хорошо помнил с раннего детства. Старуха дожила до ста трех лет и умерла, когда сапожнику было семь лет, а Эриксону и Эману — по десять. Их отцы общались с Ингве и рассказывали детям все, что сами слышали от Фрея о его жизни в девятнадцатом веке и что сам Фрей, в свою очередь, слышал от своих дедов о происходившем здесь в восемнадцатом и семнадцатом веках.

Вчерашний день у Выселок был долгий. Это только завтрашнего дня у них не было.

— Вы плохо себя чувствуете? — спросил молодой человек.

— Ничего, — сказал сапожник, — пройдет. Иногда мне не хватает воздуха. Трудно дышать. Я ведь немолодой, а своя болячка у каждого есть. Пойду домой. А вы, давайте, смотрите, если вам интересно.

— Мы пойдем с вами, — сказал молодой человек. — Мы оставили машину на лесной дороге. Может, она загораживает проезд.