Мы никогда не умрем - страница 7
Свиньи в сарае — розовые, с тугими боками и чистыми глазами. Свиньи — это деньги. Отец научился заботиться о свиньях и любить деньги.
О детях его заботиться не научили.
Виктор голодал второй день. Слонялся по дому и по двору, не зная, чем себя занять. Как-то он пробовал исследовать окрестности, но потерялся и не нашел дорогу домой. Пришлось ночевать в лесу, под разлапистой елью, похожей на зеленый шатер. Только вот там была холодная земля и вездесущий зябкий ветер. Утром он встретил женщину, которая шла на рыбалку. Он долго ахала, жалела «дитятко непутевое», и даже что-то злое говорила об его отце. Но планов своих не изменила. Виктору пришлось идти с ней на реку и сидеть там до обеда, пока солнце не начало совсем уж невыносимо печь. Тогда женщина вывела его к деревне, откуда он еще полчаса пешком добирался до хутора по указанной дороге.
Дома его ждал подзатыльник: «Где все утро шлялся?». Мальчик только отупело смотрел на отца, не осмеливаясь попросить воды.
«Иди к себе, и чтоб я тебя не видел», — отмахнулся отец, возвращаясь к неразгаданному кроссворду на желтоватой бумаге в жирных пятнах и бутылке с теплой, мутно-серой жидкостью.
И он пошел. Заперся в комнате и забылся тревожным, лихорадочным сном, в котором его никак не покидала жажда. Глубокой ночью прокрался на кухню и выпил все, что оставалось в кувшине с чистой воды. Пробовал отхлебнуть из бутылки отца — воды не хватило. Но жидкость обжигала горло и отвратительно пахла. С трудом поставив бутылку на место и стянув последний кусок хлеба из пакета, он вернулся в комнату.
После этого дом из поля видимости Вик старался не терять.
Все, что он мог вспомнить о пребывании Вика на хуторе — голод. Работа, поначалу, когда они с отцом приводили дом в порядок. Палящее солнце. И отчаянная скука.
Ему нужно помочь. Неважно, по крайней мере сейчас неважно, в чем суть и в чем смысл его существования. Он точно знает две вещи.
Он не хочет умирать.
И он хочет помочь мальчику — Вик отчаянно нуждается в нем.
Значит, пусть будет так.
С этими мыслями он закрыл глаза и сонная темнота наконец наступила и для него.
Действие 2
Белый пух
— Говорят, что он в зелёном!
— Где ж он? — Я иду за звоном.
М. Цветаева
Золото утреннего света пролилось из окна на пол. Где-то надрывались петухи, и их переливчатый крик возвещал начало нового дня.
Вик открыл глаза — и правда почти белого цвета. Совсем не похожи на те, что он разглядывал в зеркале ночью. Первым делом он осмотрел комнату.
Табуретка стояла у стола. Не там, где он поставил. Значит, смутное воспоминание о том, как он смотрел в зеркало чужими глазами — все же не сон?
— Эй, ты здесь? — спросил он у пустой комнаты, чувствуя себя до ужаса глупо.
Вчера было темно. А в темноте живут монстры. И совы. И голоса.
И еще сны. Наверно, ему все-таки приснился сон.
Одевшись и, на всякий случай, подвинув табурет на то место, где он и стоял, Вик вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Вот так. Пусть призраки и волшебство остаются в ночи. Перед ним — пустой коридор, без следов присутствия монстра.
Кухня была тоже пуста. Отец редко просыпался до обеда. Он ложился глубокой ночью, и перед сном обычно успевал задать свиньям корм. Убирал хлев днем. До обеда не стоило шуметь.
На кухне остался беспорядок. На плите — сковородка в потеках жира и с комками гари на черном чугуне. На столе грязная посуда и перевернутый горшок с геранью. Скатерть вся в сальных пятнах.
Вик поморщился, поднял горшок и, как смог, выровнял цветок.
Он мало помнил бабушку, отец всего раз возил его сюда три года назад. Помнил только, что у нее были светло-голубые глаза. Добрые, в сеточке тонких морщин. И помнил, что это ее цветок, который она любила. Значит, нехорошо ему так валяться на этой замызганной тряпке.
Ржавый чайник с мятым боком обнаружился на полу. Конечно, воды там не было. Ни в чайнике, ни в кувшине, ни в ведре. Воду нужно было набрать, и это обещало стать настоящей проблемой.
Колонка стояла во дворе. Вик даже мог бы набрать воды, у него вполне хватало сил. Но было непреодолимое препятствие — около колонки располагалась пара будок.