Мы правим ночью - страница 7

– Я восхищаюсь вашей отвагой. Вашим мужеством. К тому же Союз высоко ценит… тот энтузиазм, с которым вы продвигались по службе.

– Тогда почему бы вам меня не оставить?! – взорвалась она.

Вот черт, не надо было терять самообладание. Нельзя допустить, чтобы Кослен запомнил ее истеричкой, напоследок подтвердившей все его подозрения.

– Совсем недавно мы снизили призывной возраст. В который раз. А я могу воевать получше новобранцев.

Кослен стиснул зубы.

– На этой войне, мисс, у каждого свое место. И я уверен, что вам мы тоже подыщем какую-нибудь должность. Должность, которая подойдет вам, поможет бойцам сосредоточить усилия на выполнении задач, обеспечит вооруженным силам стабильность и мощь. Разве для Союза это будет не лучший вариант?

Должность. Он нес сущий бред, желая убедить ее занять какой-нибудь административный пост в городе, пока ее друзья отправляются на фронт. Медаль Героя Союза еще никто не получал, сидя за столом. У нее в глазах защипало, и впервые за все время Линне испугалась, что расплачется прямо перед полковником.

Пока ее судьба не решена окончательно, надо что-то сказать. Но что именно, она не знала.

Кослен вытащил папку с ее делом. Внимательно всмотрелся в фотографию и поднял на девушку глаза. Потом опять поглядел на снимок.

От волнения ее бронзовая кожа побледнела, и веснушки на носу проступили еще явственнее. На фото она выглядела вызывающе. Будто говоря каждому, кто на него смотрел: «Только попробуй меня недооценить».

– Это действительно я.

– Что вы, простите, сказали?

– Фотография. Я ее не подделывала, ничего такого.

– Понятное дело. Но мне кажется, что на самом деле вас зовут не Алексей Набиев.

Кослен взял гладкое перо со стеклянным наконечником, окунул его в чернильницу и перечеркнул вторую личность Линне. Стер из прошлого три года ее жизни, три года преданности и веры.

– С кем имею честь?

– Линне Алексеевна Золонов, – ответила она, намеренно опустив в конце фамилии а, свидетельствующее о принадлежности к женскому полу.

Перо в его руке прыгнуло и прочертило на странице жирную черную линию. Кослен выругался и поставил кляксу. Линне фыркнула, но тут же сделала вид, что закашлялась, – когда она увидела, что в чистом, не заляпанном чернилами углу страницы он нацарапал ее настоящее имя, ей стало не до смеха. Он снова внимательно посмотрел на снимок, на этот раз явно пытаясь увидеть кого-то другого. В линиях ее лица, в очертаниях фигуры Кослен старался разглядеть высокого, бледного отца Линне. Но он не найдет сходства. Она пошла в мать.

– Как зовут вашего отца?

– Алексей Ильич Золонов, – подтвердила она его догадку.

Генерал. Герой Союза. Заместитель командующего сухопутными войсками вооруженных сил страны. Его считали четвертым по степени могущества лицом в государстве. А дома он как-то раз пошутил, что хоть он и четвертый, зато может оказывать сильное влияние на первых троих.

Голос Кослена сорвался.

– А он… Отец знает, что вы здесь?

Линне немного помедлила с ответом, чтобы насладиться выражением откровенной паники на его лице.

– Разумеется, нет.

Отец обладал огромной властью, но даже ему приходилось подчиняться определенным правилам.

Кослен не отрывал глаз от своих каракулей. Она видела в них яростную борьбу – а может, что важнее, не в глазах, а в усах.

– Мисс, вы не могли бы подождать пару минут на улице?

– Могла бы, сэр, – ответила она.

Кослен этот ее укол проигнорировал. Направляясь к двери, она услышала потрескивание включаемого радио.

После душной атмосферы кабинета воздух снаружи казался чистым и бодрящим. Линне сделала глубокий вдох. Найди она достаточно убедительный аргумент, Кослен, возможно, передумал бы. Она могла бы назвать официально засвидетельствованное число поверженных ею врагов, сослаться на свой талант снайпера и рассказать, сколько набрала баллов на последнем экзамене для радистов. Потом напомнила бы, как когда-то спасла ему самому жизнь, проломив челюсть солдату Эльды. Хотя вспоминать об этом она не любила.

Ее мысли вмиг улетучились: Таннов по-прежнему болтался недалеко от входа. На его лице застыло терпеливое выражение солдата, которого в любой момент могут позвать назад, чтобы устроить очередную словесную порку. Рядом с ним стоял Досторов. Его стоический вид портила зажатая в зубах, докуренная до самого фильтра сигарета. Однажды он сказал, что пошел в армию только затем, чтобы сэкономить на расидине, и Линне не была уверена в том, что это шутка. Голову Досторова окутывало привычное облако едкого дыма. Кричащие краски заката за их спинами приобрели более глубокие тона. Парни наверняка могли бы сейчас найти для себя местечко и получше. Что они вообще здесь делают?