Мы - советские люди. Рассказы - страница 7
На мгновение она изучающе остановила взгляд на усталом лице председателя и потом, точно решив про себя, что это человек стоящий и говорить с ним можно по душам, спросила:
- Вы не бывали в Торопце? Нет. Очень жалко. Если бы вы бывали в Торопце до войны, вы бы, наверное, знали моего мужа. Меня зовут Сара Марковна, Сара Марковна Файнштейн. Я жена Гершеля Файнштейна, лучшего в Торопце мужского портного, и мать трёх сыновей, которые сейчас в Красной Армии и все воюют с немцами. Дай бог всем хорошим людям иметь таких сыновей!
Она села бочком на краешек предложенного ей роскошного кресла, неведомо как попавшего в эту неуютную каморку с тёмными бревенчатыми стенами, и, теребя сухими, точно обтянутыми пергаментом, пальцами бахрому чёрной шали, продолжала:
- Нет, вы, пожалуйста, только не подумайте, что я пришла к вам о чём-нибудь попросить как красноармейская мать. Нет, нет, как можно! Я приехала к вам издалека по делу, по очень важному делу. Вы меня слышите? Я ехала к вам из Торопца трое суток на трясучих грузовиках по этим самым ужасным деревянным дорогам, - чтобы самому Гитлеру по ним до самой смерти кататься! Вы это слышите? Я приехала рассказать вам, какие благородные люди живут в вашем районе… Нет, нет, не беспокойтесь, я вас не задержу… Это касается не только меня. Боже упаси, разве я направилась бы в такой путь, если бы это касалось только меня! Но вы же глава района, вы должны знать, какими достойными людьми вы руководите. Вы знаете колхоз «Будённый», тот самый, что на Торопецком тракте? Знаете? Ну, чего вы молчите, скажите «да» или скажите «нет».
- Знаю, - произнёс, наконец, с трудом подавляя улыбку, председатель странным, приглушённым голосом.
Около года, пока район был оккупирован немцами, он партизанил со своим отрядом в здешних лесах, именно в лесах, так как немцы, превращая этот край в «мёртвую зону», сожгли здесь почти все деревни, кроме тех, что стояли у большаков. За год, проведённый в лесных чащах, в землянках, у костров, председатель совсем отвык от жилья и теперь никак не мог соразмерить свой звучный могучий бас с крохотными размерами кабинета и поэтому, боясь оглушить человека, стеснялся говорить в присутствии посторонних.
- Ну вот, вы знаете, и очень хорошо. Теперь слушайте меня, слушайте внимательно, я расскажу вам что-то такое, что вас, как главу района, обязательно поразят в самое сердце.
Торопясь, волнуясь, старушка принялась рассказывать о том, что пережила и видела она в этих краях в лихую пору немецкой оккупации.
В первый же день войны Сара Марковна проводила в военкомат младшего сына. Вскоре ушёл на фронт старший сын, оставив на попечение старикам свою жену Хану. Средний был кадровым военным и уже воевал где-то в Белоруссии.
Когда немецкие дивизии прорвались к Неману и Торопец был объявлен на осадном положении, старый Гершель отыскал в сарае ржавый заступ и, захватив с собой смену белья, ушёл в один из рабочих батальонов, строивших под городом оборонительные рубежи.
- Не беспокойся, Сара, главное - без паники. Дальше старой границы их не пустят, - говорил он, прощаясь. - Ну, а если какие-нибудь шальные прорвутся, их задержат на наших окопах. Ты знаешь, какие это будут окопы? Ого! - и он торжественно потряс ржавой лопатой перед заплаканным лицом жены.
Но немцы прорвались сквозь старую границу. Не удержали их в этих краях и новые оборонительные рубежи. И вот однажды поток беженцев, двигавшихся на восток по Торопецкому тракту, поток молчаливых, подавленных людей, гружённых скарбом грузовиков, подвод, гуртов пыльного, усталого скота, поток, несущий с запада, с оккупированных земель глухие слухи о бесчисленности сил наступающего врага, о его свирепости, смыл и семью торопецкого мужского портного.
Бросив всё добро, даже не заперев квартиры, Сара Марковна вышла ранним утром из родного города с дочерью Раей и невесткой Ханой. Они поддерживали старушку под руки и несли её узелок.
Это было в те дни, когда фашизм упивался своими победами. Берлинское радио непрерывно играло марши и каждый час передавало сводки о взятых деревнях и городах. Немецкие лётчики развлекались тем, что пикировали с поднебесья на живые реки, лившиеся по большим и малым дорогам на восток, в глубь страны. Они тренировались в бомбометании, целя в беженцев. Истребители с чёрными крестами на крыльях носились на бреющем полёте над головами беззащитных толп, поливая их огнём пулемётов и пушек.