Мы в Стамбуле

 Мы в Стамбуле

  Город, которого нет на карте.

  Конечно же, он есть. Можно из интернета распечатать карту и рассмотреть все: от куполов прославленных храмов и мечетей до небольших домов, напиханных как придется в узких кривых переулках, но Стамбул, древний город, столица османской империи, неповторим и многолик и у каждого, побывавшего там, остается в сердце свой город, непохожий на запечатленный в памяти других людей.

  Впрочем, как понятно из названия, я пыталась описать не столько Стамбул, (да и кто осмелится сделать это после Памука?) сколько наше в нем пребывание.

  Мы - это я, мой муж Алексей и наша десятилетняя внучка Арина.

  День первый. Неразбериха

  День особенно солнечный после Московской мартовской погоды.

  Мы втроем стоим под козырьком Стамбульского аэропорта, и такси подъезжают один за другим, быстро заглатывают пассажиров, их многочисленный багаж и отъезжают

  Нам удалось втиснуться в третью машину. Леша сказал Фатих, шофер кивнул и мы тронулись. Вдоль дороги цвели нарциссы и тюльпаны, множество махровых малиновых и желтых тюльпанов, и после голых и унылых пейзажей Российской ранней весны казалось замечательно красиво, но шофер волновался, оставался равнодушным к привычному ему цветению весны, одним глазом разглядывал адрес наших апартаментов, распечатанный Лешей из интернета, а другим косился на дорогу.

  Как попасть на место, указанное в адресе, он не знал, и сердился, что у нас нет телефона владельца.

  Вот и зря у нас не было телефона, потому что, когда мы подъехали к знакомому по фотографии в интернете двухэтажному дому, обитому пестрой голубой плиткой, дом оказался заперт.

  Несмотря на закрытые двери, таксист пытался нас выгрузить прямо на мостовую и уехать, но мы, в основном я, сопротивлялись, не хотели оставаться посреди улицы незнакомого города с кучей вещей. Двое старых людей, мужчина и женщина, сидящие на стульях напротив, неопределенно пожимали плечами на расспросы таксиста, и очевидно было, что хозяин не баловал голубой дом своим присутствием. И я решительно отказывалась вылезать из машины и оставаться в неизвестности на тротуаре. Тротуар к тому же был шириной в две мои ладони.

  Поняв, что от нас ему так просто не отделаться, вздыхая и выражая подходящее только юношам нетерпение задержкой, таксист быстро говорил и темпераментно размахивал руками в воздухе, что неожиданно делало этого пятидесятилетнего мужчину с седыми висками и хорошо обозначившимся брюшком, похожим на приземистую ветряную мельницу.

  Побоксировав воздух словами и руками, он вдруг замолчал, сел в машину и отъехал на 100 метров к симпатичному трехэтажному дому-особнячку, оснащенному витым козырьком над входными дверями, что сразу расположило нас к этому жилищу.

  Переговорив с молодой женщиной, которая вышла из дверей, шофер быстренько поставил наши вещи на тротуар, схватил у Леши 50 лир (Леша поменял в аэропорту доллары на лиры), первую нашу трату в Стамбуле, и был таков, а мы следом за женщиной вошли в небольшую, служившую сразу и прихожей и столовой, комнату.

  Мы могли остаться здесь в течение двух дней, а на выходные съехать в другое место, так как на субботу и воскресение все номера были у них забронированы.

  И мы остались. Да и куда было деться?

  Пока шла уборка помещения, нас напоили чаем, а бутерброды у нас были свои.

  Арина от чая отказалась, и ей налили сок.

  Арина промерзла еще при посадке в самолет, они с Алексеем сдали теплые куртки в багаж, а пришлось выйти на улицу, долго ждать в автобусе и ехать в нем до самолета, и Арина продрогла.

  В Стамбуле светило солнце, весенний город обдувался свежим ветерком с моря. Камни не прогрелись, и из затененных углов тянуло холодом и сыростью. Но дикая москвичка Арина, при виде солнышка решила, что тут юг и жара, накинула на футболку с коротким рукавом джинсовую куртку, и никакими словами не удалось ее уговорить одеться потеплее, ей, видите ли, было и так хорошо.

  В таком виде она и ушла гулять с дедом, а я прилегла отдохнуть после дороги.

  Мы пробыли в Стамбуле всего восемь дней, но сейчас, спустя всего два месяца, события перепутываются, последовательность нарушается, и четверг переливается в пятницу, а вторник уже нельзя отличить от среды.