Мы вернёмся на Землю - страница 7

Когда я начал бег обратно от гастронома, им уже было не до форсу, они уже ступали не на носки, а на всю ступню и их уже надо было понукать. Теперь я уже начал посматривать по сторонам и заметил, что на меня обращают внимание. Две девчонки выбежали из магазина и прыснули; какой-то малый в окне трамвая показывал мне, чтобы я догонял трамвай. Я понял, какой у меня дурацкий вид.

И вот тогда я вспомнил, как дружок коммерческого директора на пляже говорил о толстячке, который сначала, когда его били мячом, не плакал, а заплакал потом. Значит, коммерческий директор меня не первого лупил! Так почему же он говорил, что тот день был самым тяжёлым в его жизни, что он всю ночь после этого не спал? Притворялся!

Потом мои родители и Мила говорили, что я совершил нелепый поступок. Кто так поступает? Я не вернулся к коммерческому директору: повернулся и медленно пошёл в другую сторону.

Со мной такое бывает: вдруг человек, которого я считал хорошим, кажется мне уже совсем никудышным.

Однажды я подружился с Венькой Семёркиным из нашей школы. Я тогда учился в четвёртом «Б», а он — в четвёртом «В». Два дня мы с ним дружили, и я эти два дня после занятий до вечера у него торчал. Мне казалось, что он славный парень. Но на второй день, когда я от него возвращался домой, я вдруг подумал, что он гад, и больше уже к нему не ходил. Этот Венька в самом деле неважный человек: всё время он предлагал меняться. Мы ремнями поменялись, авторучками, но так уж получилось, что его авторучка не писала, а ремень был совсем старый. Если б у меня был старый ремень, я б его не стал кому-то всучивать. Разве это по-товарищески?

Я шёл по каким-то улочкам, сам не зная куда, и думал о том, что коммерческий директор посмеялся надо мной: притворялся, что переживает из-за того случая на пляже, послал меня, как дурака, бегать по улице, а расстояние никогда не отмерял. Всё время он надо мной потешался: и когда по боксу тренировал и два раза по лицу съездил, и когда хвалил мои мышцы на ногах. До чего же неприятно оставаться в дураках! Ну да ладно, пусть он меня ждёт. Долго будет ждать. Я вот сейчас пойду домой и расскажу Миле, какой он. Пусть он теперь попробует к нам заявиться.

Но скоро я понял, что только делаю вид, что тороплюсь обо всём рассказать, а на самом деле мне не очень-то хотелось это делать. Ну как я об этом скажу? Ведь это же была игра. И ещё вот что меня смущало: выходило, что когда я с ним тренировался по боксу, то он был хороший, и когда домой к нему пошёл, тоже был хороший, а теперь приду и скажу… Ну что я скажу?..

Я долго бродил по улицам. Я вспоминал, как рассказывал коммерческому директору про кошку и про то, как мы с Толиком Сергиенко выманили двадцать копеек у Славика Уточкина; как утешал его, когда он притворялся, что переживает. Ух ты чёрт! Кто-то рядом со мной засмеялся. Я поднял глаза и увидел парня ростом с меня. Руки он держал в карманах, а грудь выпячивал.

— Чего трясёшь головой? — спросил он.

Я не стал отвечать. А он всё рассматривал моё лицо и шевелил губами. Наверно, считал синяки.

— Где фонари подхватил?

И тут меня потянуло врать. Не мог же я ему сказать, что меня один человек так отделал.

— А! — сказал я и сделал вид, что мне это нипочём. — Ночью небольшая драка была. Их было трое.

— Всего?

— Ну, это сначала, — сказал я. — А потом ещё двое подбежали.

Мы стояли возле клуба швейников. В окне были выставлены разные картинки, и я рассматривал ту, на которой была нарисована тётенька в коричневом платье. Она рада была платью и улыбалась, как именинница. Потом я решил: раз мы молчим, то пойду-ка я дальше. Но только я шагнул, как этот чудной малый ухватил меня за рукав.

— Стой, — сказал он. — Сейчас киношку понесём. Потом бесплатно смотреть будем.

Он мне понравился. Видно было, что он бывалый. Он сказал, что его зовут Пазуха и что он учится в шестом классе, в семнадцатой школе. Мы с ним болтали, пока из подъезда клуба не вышел парень с тоненькими усиками. В одной руке парень нёс большую коробку, в другой — перевязанную шпагатом стопку банок, в каких киноленты держат. Пазуха, как только его увидал, сразу начал орать: