Mysterium Coniunctionis - страница 11

.

18. В связи со вдовой следует рассмотреть еще одну традицию, а именно Каббалу. Здесь вдовой является покинутый Малхут, как говорит Кнорр фон Розенрот: "Вдова. Это — Малхут, когда Тифарет не с ней"[125] Тифарет[126] - это сын^>113_>и Рейхлин толкует его, как Микрокосм. Малхут[127] - _>Это Domina , Госпожа[128]. Ее также называют Шехиной[129], "живущей в Боге", и мегерой[130]. Сефира Тифарет является Царем и в обычном расположении Сефирот она занимает второе место:

Кетер, Корона, соответствует растущему вверх корню Дерева Сефирота[131]. Хесед[132] обозначает область гениталий Первоначального Человека, головой которого является Кетер. Малхут, в соответствии с архетипической схемой, является базовым женским принципом[133]. В этом жестоком мире, где правит зло, Тифарет не соединен с Малхут[134]. Но грядущий Мессия соединит Царя с Царицей и это совокупление вернет Богу его первоначальное единство[135]. Каббала детально разрабатывает и развивает иерогамию, которая объясняет союз души с Сефиротом мира света и мира тьмы, "ибо желание верхнего мира, чтобы человек стал богобоязненным сходно с любовным стремлением мужчины к женщине, которое он испытывает, когда добивается ее внимания"[136]. Шехина же, наоборот, присутствует в половом акте: Absconditus sponsos[137], входит в тело женщины и соединяется с abscondita sponsa[138]'". Справедливо и обратное так что два духа сливаются в один и постоянно переходят из тело в тело... В результате возникает неопределенное состояние, о котором можно сказать, что когда мужчина и женщина сливаются в одно целое, они уже не являются ни мужчиной ни женщиной, или и им и ей одновременно[139]. Так что можно утверждать, что мужчина должен состоять из горнего мира, каковой является мужским, и Дольнего мира, каковой является женским. То же самое можно сказать и о женщине[140].

19 В Каббале также идет речь о thalamus (комнате для новобрачных) или о брачном навесе, под которым освящается союз жениха и невесты, причем Хесед выступает в роли paranymphus (дружки)[141]. Прямо или косвенно, но Каббала была ассимилирована алхимией. Связь между ними существовала с давних времен, хотя ее и трудно проследить по источникам. Прямые цитирования из Зохар мы можем обнаружить в конце шестнадцатого века, например, в трактате "Deigneetsale", написанном Блезом Вигенером[142] Один отрывок из этого трактата представляет для нас особый интерес, поскольку относится к мифологии coniunctio :

Сефирот заканчивается в Малхут или в луне, которая последней нисходит и первой восходит из элементального мира. Ибо луна есть путь на небеса, и это истинно настолько, что пифагорейцы называли ее небесной землей и земным небесным светилом или звездой[143], поскольку в элементальном мире вся низшая природа по отношению к небесной, а небесная по отношению к интеллигибельному[144] миру, является, как гласит Зохар, женской и пассивной, как луна по отношению к солнцу. В такой же точно степени, в какой луна удаляется от солнца до тех пор, пока не оказывается в оппозиции к нему, ее свет усиливается, по отношению к нам в этом нижнем мире и ослабевает на той стороне, что глядит вверх. И наоборот, в ее соединении с солнцем, когда она совершенно закрыта для наших взоров, она полностью освещена с той стороны, которая обращена к солнцу. Из этого мы должны сделать вывод, что чем больше наш ум опускается до вещей чувственных, тем больше он удаляется от вещей интеллигибельных и наоборот[145].

Отождествление Малхут с луной дает связь с алхимией и является еще одним примером процесса, посредством которого патристический символизм sponsus и sponsa был ассимилирован гораздо раньше. В то же самое время, это повторение пути изначальной языческой иерогамии, впитанной метафорическим языком Отцов Церкви. Но Вигенер добавляет кое-что, чего, похоже, не хватало в аллегориях отцов церкви, а именно, погружение во мрак другой половины луны во время пребывания луны в оппозиции с солнцем. Когда луна является нам во всем своем блеске, ее другая сторона погружена в полную тьму. Это прямое применение аллегории Солнце-Луна могло смущать Церковь, хотя идея об "умирающей" Церкви в определенной степени соответствует представлению о бренности всех сотворенных вещей