На борту С-56 - страница 9
Хотя на корабле полный порядок, решено было немедленно приступить к большой приборке. Ведь завтра официальный день рождения нашего боевого корабля. Именинник в свой праздник должен блестеть!
Собрав на верхней палубе весь личный состав, я обратил его внимание на важность предстоящей приборки. Говорить много не пришлось. Команда сама отлично понимала, что для такого торжества борта, палубу, надстройку, мостик, отсеки и механизмы нужно привести в идеальный порядок. Старший помощник решил даже одеяла выгладить и провести внеплановую смену постельного белья.
Мичман Дорофеев приказал спустить тузик и вместе с краснофлотцем Подковыриным медленно обошёл вокруг лодки. Ничто не может укрыться от зоркого дорофеевского глаза. То он увидит соляровое пятно на краске, то лишь ему одному заметный дефект на ватерлинии. Все, что нужно для приведения в порядок бортов, находится под рукой. За транцевой доской тузика баночки с бензином и красками, куски ветоши, малярные кисти… На глаз, без шнура, никто, кроме боцмана" так ровно кистью линию провести не сможет. И хотя она и без того ровная, эта ватерлиния, но завтра на пирс придут старые друзья Дорофеева — не осудил бы кто… Оно спокойнее, если лишний раз самому проверить, а где нужно и подправить. Но вот борт приведен в полный порядок, и мичман разрешает вымыть, поднять и установить на место тузик.
Старшина 2-й статьи Игнатьев и краснофлотец Немальцев сняли с мостика все рыбины, вымыли их на пирсе, уложили на место и надраивают до солнечного блеска медь на мачте, колоколе и компасе. Рулевой Николаевский забрался в кормовую надстройку, чистит и смазывает привод вертикального руля. У пушек самозабвенно трудятся комендоры.
Спускаюсь вниз и обхожу лодку. В концевых отсеках торпедные аппараты блестят, запасные торпеды в стеллажах после чистки аккуратно смазаны, койки команды заправлены все как одна.
В дизельном отсеке я вижу только ноги мотористов, свесившихся вниз головой, как циркачи на трапеции, и ветошью насухо протирающих трюм от соляра и масла. Старшина группы мичман Елин не только руководит приборкой, но и сам, как он выразился, делает жар-птицу из плит дюралевого настила.
Так в каждом отсеке. Но, несмотря на наведенную чистоту, старшины в один голос просят разрешения продлить приборку еще на два часа для "подбирания концов". Их просьбу поддерживает и старший помощник.
Разрешения не дал. Приказал все уложить на места и закончить приборку. Старпому объяснил:
— Нельзя увлекаться. Чище чистого корабль делать не нужно. Его и в таком виде не стыдно показать кому угодно. А вот о внешнем виде команды этого сказать не могу. Грязные как черти. Предоставьте время всем вымыться в бане и привести себя в порядок. Обеспечьте на завтра построение в обмундировании первого срока.
Утром пирс скатили водой из шланга и привели в порядок. Здесь разместились военный оркестр и приглашенные: моряки, судостроители и шефы. Деревянная палуба лодки, предмет нашей гордости и зависти многих подводников, поблескивает в первых лучах утреннего солнца. В кормовой ее части выстроена команда.
Боцман и старшина 2-й статьи Игнатьев по приказанию старпома еще раз проверяют надежность крепления стеньгового флага и флагов расцвечивания. С нетерпением ждем наступления торжественной минуты.
Вот прибыли капитан 1-го ранга Полтавский и полковой комиссар Павел Иванович Раевский. После моего доклада они поздравляют личный состав с корабельным праздником. Зачитывается приказ и дается разрешение на подъем Военно-морского флага.
Становлюсь у кормового флагштока. Флаг буду поднимать сам, а гюйс старпом, старший лейтенант Дунец.
Бело-красный "исполнительный" флаг на сигнальной вышке штаба бригады подводных лодок поднят до места. Одновременно на всех кораблях, стоящих у пирсов и на рейде, до места подняли ответный вымпел. С мостика вахтенный командир лейтенант Иванов четко подает команду:
— На флаг и гюйс смирно!
Всего минуту длится торжественное молчание перед подъемом флага. А сколько мыслей пробегает за это время в голове воина. Вот стоят в строю самые молодые наши краснофлотцы Василий Легченков и Серафим Завгороднев. Они молчат, но их думы так ясно написаны на лицах, что почти безошибочно можно прочесть: