На долгую память... - страница 19

Месяц Виктор Баюнов пролежал в больнице. Стал ещё менее общительным, на жену вовсе перестал обращать внимания, а на необоснованную агрессию у него вовсе не осталось сил. Он смотрел на планшете одни и те же мультики, да иногда перелистывал свой блокнот, почти не делая новых записей.

Последние тёплые дни радовали соскучившийся по размеренности жизни утопающий в золоте город. Дожди не спешили разбавить повседневность тоской по навсегда ушедшему лету. Несмотря на смену сезона, Виктор пока не чувствовал ухудшения в своём самочувствии. И Лиза тоже это чувствовала и тихо радовалась тому, что муж, хоть и не начал её узнавать, но перестал проявлять ненужную агрессию. Конечно, может быть это было заслугой новых препаратов, которые он начал принимать по рекомендации врача. Но его супруге хотелось верить, что это не так, что Виктор просто медленно начинает приходить в себя. Но никто никаких прогнозов не делал. Даже психиатр Наталья, что работала с Виктором, отметила его спокойствие. Но вместо агрессии пришла тоска. Ему больше были не интересны занятия с ней. Может быть после этого небольшого приключения, когда он не доехал на такси до больницы, а уехал в неизвестную ему деревню, где упал в холодную реку и был подобран сердобольной девчонкой, он изменился окончательно и бесповоротно? В лучшую, конечно же, сторону. По крайней мере, он больше не вспоминал про это чёртово фисташковое мороженое.

Лиза старалась больше уделять времени своему супругу, стала больше с ним общаться. Она интересовалась у него про его самочувствие, настроение, спрашивала о том, что он хотел бы на завтрак. Иногда Виктор отвечал, но нередко и игнорировал её вопросы. Были моменты, когда она повторно задавала вопрос, на который не дожидалась ответа. Тогда Виктор начинал злиться, сжимал кулаки, его губы начинали дрожать, а брови начинали хмуриться. Но он держался. Шептал лишь иногда свою мантру про трёх котов. В такие моменты Лиза прекращала свой допрос, стараясь не делать лишних движений и не задавая больше вопросов. И Виктор успокаивался сам. Это был большой прогресс.

В одно воскресное утро, когда у Лизы был выходной, и погода была максимально приятной для последних чисел сентября, девушка предложила мужу прогуляться по аллее. Тот согласился. Они долго собирались, наконец, оделись и пошли.

На аллее было много деревьев, что медленно роняли остатки жёлтой листвы. Все лавочки были пусты, несмотря на хорошую погоду, на аллее не было никого: ни молодёжи распивающей пиво, ни мамаш с колясками. Люди будто покинули эту местность.

Лиза даже улыбалась. Нет, у неё не было никаких особых воспоминаний, связанных с этой местностью или этим временем года. Просто ей стало немного легче, чем обычно. Жизнь наполнилась простыми радостями, которые когда-то казались обыденностью. Когда жизнь перестала быть невыносимой. Ещё ей было просто приятно чувствовать рядом крепкое плечо любимого мужчины. Пусть даже теперь это другой человек.

— Тебе нравится такая погода? — осторожно спросила Лиза.

— Да, нравится, — равнодушно ответил Виктор.

— Мне тоже очень нравится. Как-то спокойно, да?

— Да, спокойно.

— Тебе чего-нибудь хочется сейчас?

— Хочется, чтобы тупость из головы пропала.

— Что ты называешь тупостью? — Лиза чувствовала, что надо быть осторожной с такими вопросами.

— Голова не соображает совсем. Хочется о чём-то думать, но мысль не получает развития. Тормозится. Будто это и не нужно вовсе. Будто тормозит сознание. А думать хочется, хочется сложных мыслей. Но получается так, будто мысль не получает своего развития. Она затормаживается. Перед ней барьер. А подумать о чём-нибудь хочется. А выходит так, будто и не думал совсем. Будто тормоз…

Лизе захотелось расплакаться. Снова. Её муж всегда был очень умным человеком. Даже после комы, если он не находился во власти своей ярости, то вполне мог выражаться сложными предложениями, излагая интересные мысли. Но, то ли случившаяся болезнь, то ли новые препараты, сделали из него настоящего дурака. Нет большего проклятья, чем быть дураком. В любом смысле этого грубого, неотёсанного, не обременённого научными определениями ругательства. И ещё отягчающим моментом в этой ситуации было то, что Виктор, похоже, понимал, что он становится дураком.