На двух берегах - страница 8

- Командирам рот проверить людей, приготовиться к движению и доложить! - услышал Андрей далекую команду комбата и через некоторое время - своего ротного: -…в составе ста четырнадцати человек готова к движению…

«Значит, один все-таки отстал,- подумал Андрей. - И Веня. Это вообще немного».

Что ж, это и правда было немного.

Сто четырнадцать человек составляли полнокровную роту, а до фронта было уже рукой подать: далеко на западе можно было рассмотреть чуть заметный - серый с такого расстояния - отсвет ракет.

- На-пра-во! - услышал он команду комбата. - Походной колонной!.. Направляющая первая рота!

- Направляющий первый взвод! - отдал свой приказ ротный. - Шагом марш!

Они шли по песчаной дороге, в темноте, под неяркими звездами, вытянувшись в длинную колонну. Шли молча - через полчаса все разговоры затихли, - лишь хрустя по песку сапогами и ботинками. Было нежарко, чуть поддувал ветерок, дорога тянулась недалеко от леса. Когда она приближалась к нему, пахло нагретой за день хвоей, лесной травой, земляникой и было слышно, как где-то в лесу бесстрашно ухал филин.

В самом начале марша их обогнали штабные, санитарные, хозяйственные машины. С санитарной машины Веня, проезжая мимо батальона, спрашивал: «Какая рота? Какая рота?» В темноте на ходу ему, конечно, было невозможно разобрать, кто идет, кого он обгоняет, и Андрей откликнулся:

- Мы здесь! Здесь, Веня!

- Я с вами, ребята! - крикнул Веня. - Счастливого пути! Скоро увидимся! Аты-латы! Никому не отдавайте мой автомат! Аты-латы шли в санбат мы!

- Ладно! - ответил ему Андрей, различив все-таки, как Веня перегнулся через борт, вглядываясь в идущих. - Не отдадим.

- Пока! Лечись как следовает! - крикнул запоздало Ванятка. - Васильев под станком! На всю ночь! Приходи в гости! Покед-ва!

- Отставить разговоры! - приказал ротный. - Не растягивайсь!

Ванятка прибавил, когда крикнул, что Васильев на всю ночь под станком. Из их расчета, пожалуй, всю ночь могли тащить станок только Коля Барышев да сам Андрей. Еще до первого привала Васильев тяжело задышал, но после привала они его все-таки не сменили. По команде «Приготовиться к движению!» Ванятка и Коля Барышев подняли станок, Васильев снова влез в хомут, и они опять пошли. На середине Васильев раскис. Он тянулся в хвосте взвода, отставал, а когда Барышев, оглядываясь, прикрикивал на него, он тяжело пробегал десяток-другой шагов. Выбившись из сил, он начал жаловаться.

- Ребята, больше не могу. Пупок развязывается! Сейчас упаду…

- Я тебе упаду! Только упади! Как стрелять по своим, так можешь! Можешь? - напоминал ему Ванятка. - На всю ночь! И не проси сменку! Ясно? - добавлял он по-командирски.

Андрей шел впереди Васильева, неся одной рукой на поясном ремне переброшенный за спину пулеметный щит, придерживая другой рукой автомат, который висел у него на плече. Он слышал, как жаловался Васильев и что говорил Ванятка, и улыбался в темноте. Ко когда Васильев застонал, Андрей приказал:

- Смена! Бери, Ваня,- они подхватили станок за колеса, приподняли его, и Васильев, словно вынырнув из глубины, вздохнул:

- 0-о-о-у-у-у. И тяжелый же, черт!

- Папа Карло! - позвал Андрей, не сбавляя шага.

В начале марша, пока у всех силы только начали тратиться, надо было под станок ставить тех, кто послабей: Папу Карло и Ванятку, оставляя себя и Барышева на второй десяток километров. Он перехватил у Папы Карло автомат, Папа Карло, сдвинув скатку как хомут, нырнул под хобот. Андрей и Ванятка отпустили станок, Папа Карло крякнул под ним и сказал Васильеву:

- Есть три сорта человеческих отношений. Первый - один за всех, все за одного. Второй - каждый за себя и третий - каждый против всех. Понятно, парень?

Расчеты к пулеметам ротный подбирал сам, и под команду Андрея попали наводчиком Коля Барышев, вторым номером Ваня Козлов, а подносчиками Веня Милоградов и Ерофей Сушков, бывший работник скотобойни. От Вени в дни знакомства он получил имя Папы Карло. Папа Карло был крайне нескладен: длинный, худой, с длинной морщинистой, словно она была в заживших порезах, шеей, на которой болталась маленькая голова с оттопыренными ушами и невысоким лбом. Но из-под этого лба, из-под почти безволосых надбровных дуг выглядывали маленькие мудрые глазки. Лицо Папы Карло было в склеротических жилках, мешочках, над бескровной узкой верхней губой нависал длинный, вытянутый к губе нос, тоже в склеротических жилках, а подбородок кончался сразу же под нижней губой, убегая к морщинистому горлу.