На фарватерах Севастополя - страница 23

Около полудня, когда контр–адмирал приказал дежурному офицеру передать Глухову семафор — «в двенадцать часов возвратиться в базу», — за кормой катера снова раздался сильный подводный взрыв, но катер благополучно продолжал движение.

А через некоторое время загрохотал новый, третий по счету, взрыв, и катер закрыли вздыбленные в небо потоки воды. Третий взрыв оказался самым тяжелым. Мина взорвалась настолько близко, что все три мотора враз заглохли. Разрядились, разбрызгивая белую пену, огнетушители, сорвались со стены в штурманской рубке тяжелые морские часы, сдвинулась и перестала работать радиостанция.

А главное, взрывом ушибло и оглушило людей. Глухова швырнуло на железную тумбу телеграфа, и он встал на ноги только с помощью Ивана Ивановича, в момент взрыва инстинктивно укрывшегося за обвес мостика.

Глухов вскоре пришел в себя, объявил на катере аварийную тревогу и вызвал наверх механика.

— Что у вас в машине? — спросил Глухов высунувшегося из машинного люка главного старшину Баранцева.

— Вода поступает в отсек, и людей здорово зашибло. Сейчас запускаю движок, будем воду откачивать.

А вода с зловещим свистом и хлюпаньем тоненькими струйками прорывалась в щели в обшивке корпуса, поступала в машинный отсек, затопила восьмиместный жилой кубрик; как в бассейне, плавали книги, постели, обмундирование матросов. Когда помощник командира осматривал вместе с боцманом отсек за отсеком, казалось, катер сейчас затонет — всюду была вода. Ее не успевал откачивать движок, не успевали вычерпывать ведрами матросы.

Но к Глухову уже вернулось самообладание, и он хладнокровно руководил аварийными работами. Его уверенность и спокойствие передались матросам, и все работали быстро и энергично.

И когда обеспокоенный контр–адмирал Фадеев на рейдовом катере подошел к борту охотника и спросил Глухова, есть ли раненые, нужен ли буксир, Глухов уверенно доложил:

— Тяжелораненых нет. Катер доведем своим ходом!

Катер под одним мотором вошел в бухту, тотчас стал под кран и был поднят на стенку для ремонта.

Возвратясь с моря, флагманский штурман Дзевялтовский долго умывался и приводил себя в порядок. На вопросы он отвечал односложными «да», «нет» и только после того, как раскурил трубку, рассказал обо всем, что произошло на катере.

— А в общем, — добавил Иван Иванович, — не так страшен черт, как его малюют! И с этими минами можно справиться!

Сразу же по возвращении катера Глухова с моря, как только охотник стал на кильблоки, весь экипаж был выстроен на пристани.

Командующий флотом вице–адмирал Октябрьский обошел строй, здороваясь с каждым офицером и матросом. Он поблагодарил за службу, поздравил моряков с новой победой и приказал контр–адмиралу Фадееву представить их к наградам.

Был яркий солнечный день. С моря потянул прохладный ветер, и, хотя еще не рассеялся пороховой дым и стволы пушек были горячими после только что отраженного налета авиации, над бухтой, где стояли корабли, воцарилась тишина.

К вечеру в Стрелецкой бухте собрались катера–охотники. После изматывающей качки, после напряженной вахты у пушек и машин морякам хотелось отдохнуть и выспаться, съесть тарелку горячего флотского борща.

Такой уж сегодня был удачный день. Обыкновенно катера подолгу бывают в конвое, неделями не сходят матросы на твердую землю, и только в открытом море встречаются они, приветствуя друг друга сигналами и желая по традиции счастливого плавания.

Но матросы уже позабыли усталость и тяготы штормовых походов. Поэтому и мелькает на берегу волейбольный мяч и под гитару на баке корабля поют:

Мы опять уходим в море,

За кормой бурун кипит,

Знаешь, может быть, не вскоре

Наша встреча предстоит.

Перед вечером в Севастопольскую бухту на катере № 011 пришел командир звена Глухов. В этот спокойный час Дмитрий Андреевич расположился на верхней палубе катера сыграть в домино.

«Пожалуй, я играю первый раз за все месяцы войны», — подумал Глухов, удобнее устраиваясь за дощатым столиком.

Глухов любил домино. Увлекаясь игрой, он иногда открывал новые и неожиданные черты характера у своих партнеров, людей, казалось бы, хорошо известных ему.