На фига мне эти баксы!! - страница 20

В это время со стороны уходивших ребят послышался смех, все сидевшие обрадовались передышке и начали переглядываться между собой, ожидая развязки. Здоровенный детинушка, раздвигая толпу, весело отбивался от медсестры, тщетно пытающей остановить это движение локомотива. Парень оказался приятелем Андрея.

— Ну, что ты на меня, как на душмана, кидаешься, — уговаривал он медсестру, которая приходилась ему где-то по грудь. Пойми, из дому никаких известий уже два месяца нет. А тут, глядишь, зиму встречу, что-то узнаю о своих.

На непрекращающийся шум выглянул из ординаторской дежурный врач.

— Что тут у вас?

Этот майор был страшный зануда, и парень мог влипнуть в какую-нибудь неприятность. Желая спасти ближнего, а также улучшить свое незавидное положение, Линка поспешила вмешаться:

— Извините, товарищ майор, это за мной. У нас в отделении только партизаны (так называли между собой госпитальные работники медперсонал, набранный через военкомат), отбой сделать не могут.

— Так что же вы сидите, отвлекаете всех от работы, ступайте в отделение.

— Слушаюсь, товарищ майор.

Подхватив упирающегося парня, она заспешила к выходу под завистливые взгляды остающихся. На улице, довольно рассмеявшись вновь обретенной свободе, попеняла своему неожиданному попутчику.

— А ты, парень, нахал, кругом начальства валом, а ты прешь как БТР. Запросто мог нарваться на неприятность.

На что собеседник равнодушно ответил:

— Что они могут сделать? Дальше Афгана не пошлют, его же не боялся и дальше бояться не собираюсь.

Покачав головой в ответ на столь равнодушное и весьма самоуверенное заявление, Линка поспешила в ЛФК. Когда они проходили между столовыми — стационарным зданием двадцать четвертого отделения и стоящей напротив походной палаткой ЛФК, наткнулись на толпу ребят, выходивших из столовой — палатки.

— Аркадий, Лина, где толпа? Мы ждем, ужин остывает.

Андрей же ехидно добавил:

— А тебя, милая, отбой ожидает.

Но Аркадий решительно стал подталкивать ребят опять к столовой. Те недовольно зашумели.

— Ты чего?

— Хочу, чтобы новая медсестра познакомилась с нашей компанией.

— Это ты правильно решил, голова.

Увлекая упирающуюся Линку, они зашли в столовую.

— Проходи, не стесняйся. Ты же должна знать своих помощников в лицо. Это все старшины палат, рядов, вспомогательных служб: Иван, Виталик, Серега, Алексей, Паша, Сергей, Павел, Витя, Коля, Володя. Меня и Андрея ты уже знаешь. Мы твои сила и опора. Будем дружить — никаких проблем у тебя в отделении не будет.

— Да, прямо и честно сказано, не рыпайся, дежурная медсестра, а начальство в ЛФК — мы, и будет все, как мы решим, — думала Линка, вглядываясь в эти юные мальчишеские лица, отмеченные печатью афганской войны. Рано повзрослевшие, они охотно отдавали дань детству — смеялись, шутили, прикалывались, пускались в авантюры, но глаза оставались жестокими, а душа мертвой. Жутко хотевшие жить, они спешили взять от жизни все, путая при этом материальные и духовные ценности.

Одурманенные замполитами, радио, телевидением, газетами, помнящие подвиги своих дедов, которые освободили пол-Европы от коричневой чумы, они рвались играть в любимую всеми мальчишками игру, искренне веруя в то, что несут помощь обездоленным людям.

Но, когда взметнувшийся к небесам вопль из груди матери, прижимающей к себе ребенка, захлебнется после автоматной очереди, игра заканчивается. И посреди тишины ты остаешься с окровавленными руками и такой же душой. Мир резко делится на две половины: в одной — друзья, в другой — враги. Друзьям они отдавали свои сердца и души, предлагали свои жизни взамен других, если того требовали честь, долг, обстоятельства. А враги — это просто масса, в которой нельзя различать лиц, что-бы они потом не приходили ночью. Даже анаша не даёт забыться в сладостном дурмане, если запомнишь чьи-то глаза, смотрящие на тебя в агонии.

Было кровное братство людей, связанных одним преступлением, одним пониманием своей вины. Симбиоз, в котором на первом месте было обостренное чувство локтя, девизом которого было: «Помогая выживать себе подобным, ты помогаешь выживать себе». Именно, руководствуясь этой формулой, несмотря на строгую дисциплину и даже «дедовщину», дембеля бросали дипломаты у вертушек и шли в бой, прикрывая собой молодых, неопытных ребят. Они считали, что все окружающие их в Союзе в неоплатном долгу перед ними, так как они проливали свою кровь в Афгане, расставались с жизнями, теряли свои принципы и убеждения, всосанные с молоком матери.