На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло» - страница 47

— Я хочу полк, потом — дивизию, а это-то зачем? Ничего я не понимаю и заниматься этим не хочу, — обескураженный нежданно свалившейся на него политической ответственностью, жаловался Ким Ир Сен начальнику 7-го отдела политотдела 25-й армии В. Кавыженко. В первую же неделю службы в Пхеньяне ему приказали возглавить народные комитеты и при этом желания не спрашивали. Почему — именно Ким?

Ким Ир Сен был командиром одного из двух батальонов 88-й отдельной стрелковой бригады — корейского. То есть занимал самое высокое должностное положение из всех корейцев, вытесненных Квантунской армией на территорию СССР. По оценкам советских спецпропагандистов Дальневосточного фронта, корейские бойцы из бывших партизан к своему комбату относились с уважением. Ким демонстрировал зрелость мышления, взвешенную оценку внешних и внутренних событий, проявил себя требовательным командиром. Более внимательно к советскому капитану-корейцу в высоких штабах начали присматриваться после Потсдамской конференции победителей, где Сталин заручился согласием союзников довершить разгром японских войск на континенте. Командующий Приморским военным округом маршал Мерецков лично вручил капитану Ким Ир Сену орден боевого Красного Знамени. Формулировка «от имени Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с японским агрессором и проявленные при этом доблесть и мужество». В боях за освобождение Маньчжурии и Кореи будущее «Самое Красное Солнце» участия не принимало. Вскоре после смерти Сталина и окончания Корейской войны сам факт существования советской боевой награды у лидера Северной Кореи стал постепенно замалчиваться. Изображение ордена на послевоенных фотографиях Кима особо доверенные ретушеры аккуратно подчищали.

Если задаться вопросом, почему советский воспитанник вышел из-под контроля, полезно вспомнить первые 7–8 лет его, по сути, зиц-председательства. Страной непосредственно руководили советские военные власти и аппарат советников. Так, например, бывший член Военного совета Первого Дальневосточного фронта Терентий Штыков, став в ноябре 1948 года первым послом СССР в КНДР, продолжал носить погоны генерал-полковника и больше ощущал себя главой оккупационной администрации, нежели руководителем иностранной дипломатической миссии в суверенном государстве. До середины 1950-х назначения на командные должности выше командира полка в обязательном порядке согласовывались с советским посольством. Было и прямое давление. В 1956 году руководители советско-китайской партийно-правительственной делегации Анастас Микоян и Пэн Дэхуэй всерьез обсуждали возможность отстранения Ким Ир Сена от руководства страной и реально могли провести такое решение на съезде Трудовой партии Кореи.

Другая причина — непоследовательность Сталина в вопросе о войне на полуострове.

В 1949 году США и СССР вывели свои войска из Кореи. Уходя, недавние союзники оставили своим новым сателлитам немало оружия. В большей степени, конечно, постарался СССР: американцы вошли на полуостров малыми силами, когда японское сопротивление уже было сломлено. Красная армия входила с боями, при поддержке мощных танковых клиньев — там эти клинья оставила. Оставила и несколько сотен танков Т-34. Остался мощный корпус военных инструкторов, причем не только советских. Из армии Китая были откомандированы около 70 тысяч военнослужащих корейской национальности. Сегодня, когда смотришь фронтовую кинохронику начального этапа войны на полуострове, бросается в глаза отличная экипировка северян. Добротное зимнее обмундирование — красноармейское. Стрелковое оружие — сплошь автоматы ППШ и ручные пулеметы Дегтярева. Советские пушки, советские тягачи ГАЗ… и американские «студебеккеры», которые после победы «забыли» вернуть законным владельцам по договору ленд-лиза. В воздухе поршневые истребители Яковлева и Лавочкина, не новые, но вполне способные громить южнокорейскую армию, которая уступала по численности почти на треть, а вооружалась просто плохо.

Сразу после ухода американцев с юга Ким Ир Сен принялся настаивать на объединении Кореи военным путем и неоднократно ставил перед Сталиным вопрос о расширении поставок вооружений. Эти предложения раз за разом отклонялись. Кто знает, может быть, корейская нация уже давно жила бы в едином государстве, останься советский вождь на однажды избранной позиции.