На истребителе - страница 21

Ось наступления войск фронта, в составе которого мы действовали, проходила на юге. За тяжёлые бои, в результате которых был освобождён Мариуполь, наша часть получила почётное наименование «Мариупольской». В развернувшемся наступлении мы действовали преимущественно с целью уничтожения неприятельских бомбардировщиков. В боях мы старались воспитывать у наших лётчиков стремление к тому, чтобы они всегда и во всём были самыми активными помощниками пехотинца, танкиста, артиллериста, сапёра — бойца любого рода наземных войск. Тесное содружество «земли» и «воздуха» обеспечивало успехи Советской Армии. Чем больше сбито вражеских бомбардировщиков, тем больше помощь сухопутным войскам.

Бомбардировщики всегда являлись главной целью для советского истребителя.

Случалось, однако, что некоторые лётчики не совсем твёрдо уясняли себе это требование. Как-то раз вместе с другими офицерами нашей части мне пришлось поехать в штаб одного общевойскового соединения, чтобы договориться о деталях совместных действий. Прибыв туда, мы вынуждены были выслушать упрёки по адресу истребителей соседней части.

— Мы не можем утверждать, что они действуют плохо, — сказал командир стрелковой дивизии. — Но, несмотря на это, «юнкерсы» всё-таки бомбят нас.

Стрелковую дивизию прикрывала до этого хорошая истребительная часть. Она имела отличные кадры. Однако претензии командира дивизии были законны. Перед поездкой я как раз встретился на аэродроме с командиром истребителей, о которых шла речь.

— Как воюете? — спросил я его.

— Неплохо, — улыбаясь, ответил он. — За прошлые два дня мои лётчики сбили двадцать два немецких самолёта. Сегодня, в первую половину дня, — ещё шесть. Словом, «господствуем»…

Истребители действительно дрались неплохо. Но беда в том, что, «господствуя», они решили свою задачу однобоко. Они считали, что всё зло в «мессершмиттах», и среди двадцати двух сбитых самолётов противника оказалось восемнадцать истребителей.

Взвешивая эти результаты, нелегко было определить, кто же в действительности на этом участке являлся хозяином воздуха. С одной стороны, истребители выигрывали воздушные бои. С другой стороны, враг, неся большие потери в истребителях, всё же сковывал нашу пехоту своими бомбардировщиками. Это обстоятельство, на мой взгляд, и должно было в данном случае служить критерием того, насколько эффективно выполняли свою задачу истребители.

Анализируя наши бои с бомбардировщиками, нельзя было не заметить, что обычно они возникали при количественном перевесе сил на стороне противника. А ведь теперь мы, а не немцы располагали боевой техникой в больших количествах.

Получалось это потому, что масса наших истребителей не могла, попусту тратя горючее, целыми днями висеть над полем боя. Высылая вперёд авангард — воздушные патрули, авиационные командиры остальную часть истребителей держали на аэродромах и по мере надобности поднимали их в воздух. Почти неизбежная необходимость атаковывать крупные отряды немецких бомбардировщиков сравнительно меньшими силами требовала от лётчиков авангардного воздушного патруля исключительной напористости, изворотливости и смелости.

Один эпизод из боевой практики нашей части Дзусов в шутку назвал «нахальным боем». Что ж, пожалуй, не стоит протестовать против этого определения.

«Нахальный бой» начался с того, что, идя четвёркой между двумя ярусами облачности, мы услышали по радио торопливую информацию авианаводчика:

— Северо-западнее — две группы «Ю-88». Интервал между группами одна минута. Юго-западнее — отряд «хейнкелей-111». Верхний ярус — возможны «мессершмитты»…

Положение было сложным. Нас всего четверо. Немцев, по самым скромным подсчётам, около тридцати. К тому же они шли с разных направлений. Я слышал, что авианаводчик вызывал с аэродрома дежурные подразделения. Однако, пока они подойдут, немцы могут отбомбиться по нашим войскам.

Долг истребителя — уничтожить вражеский бомбардировщик раньше, чем тот подойдёт к цели. А если врагов много, то помешать их бомбометанию, заставить свернуть с курса.

Второй парой истребителей командовал лётчик Старичков.