На каждом из неб - страница 4

"Все решено! Судьбу свою я встретил!

Пытай её, как всех, пусть победит."

Ни слова царь на это не ответил:

"Чего она, – подумал, – нам родит?"

Прокляв болотных тварей вероломство,

Назад вернулся, к ключнице своей.

А, поутру, чуть свет, созвал потомство,

Испытывать супружниц сыновей.

Махнул стакан, для снятия нагрузки,

И высочайшей волей повелел,

Сготовить ему к вечеру закуски,

А то, в запое, мол, давно не ел.

Две старшие невестки взялись споро,

Вещал триумф кастрюль тревожный бой.

Лягушка, отвергая разговоры,

Опять Ивана заняла собой.

А, он, своей супругой покоренный,

(Та привнесла в постель БДСМ)

Счастливый, пылкий, удовлетворенный,

На поваров закинул груз проблем.

Пусть гусь летает, а собака лает,

Доверить профи, проще говоря.

На кухне знали, что монарх желает,

Состряпали закуску для царя.

И вот, на фоне трона и натуры,

Когда по чарке разобрали все,

Выносят из лягушек блюда дуры:

На вертеле и лапки фрикасе.

Всех вывернуло! Облажались дочки!

Тут положенье младший спас сынок,

Подали вмиг: селедочку, грибочки,

Укропчик, маринованый чеснок.

Тушеная форель в смороде красной,

Бараний бок, уха из осетра…

Изысканно все, сытно и прекрасно…

На козырях закончилась игра.

Царь гулко отрыгнул: "Вот, это баба!

Ванюшка выиграл, сплетникам назло!

Меня любовь, и то, коснулась слабо,

Обжег язык, а на душе тепло!

Как-будто бы наелся не в желудке,

А где-то ниже, но стремится ввысь…

И молодость какая-то в рассудке,

Глаза блестят и яйца напряглись.

Вся эта старость – форменная глупость!

Я укрепить еще способен власть!" –

И руку сунул, яйца вновь пощупать.

И морда вся в улыбке расплылась.

"Ну, что ж, теперь задание второе:

Супруги ваши к завтрему утру

Подушечки сошьют для геморроя

На коих можно отдыхать в жару".

Двор царский снова в пьянство окунулся,

Развратом день надеясь завершить.

Иван к себе расстроенный вернулся,

Решая, кто ж подушку будет шить.

Вошел и обмер: "Что за королева?!"

Упала челюсть, рот не запахнуть.

Лежит нагая на постели дева,

От шкуры захотела отдохнуть…

Визг тембру придавал щенячьей фальши,

Предатель-голос подло завилял:

"Ты не могла такою быть пораньше?

Я так тебя себе и представлял? "

Их секс, частично ритуалом ставший,

Невесте новой больше был к лицу.

Иван-царевич, несколько уставший,

Опять вернулся мыслями к отцу.:

"Власть укрепить? И яйца молодеют?

А, дальше что? Даст ключнице под зад?

А, если кто подушечку содеет?

С плеч головы фонтаном полетят!

Не сдерживаемый контролем жопным,

Он лосем брачным кинется вперед…

Обнюхается чем-то психотропным,

Себе мою невесту заберет.

Страна от его глупости устала,

Товарищи с ревкома ждут давно,

И время революции настало…

"Прости, пожалуй, батя! Жизнь – говно!"

Любимой свои мысли открывая,

Знал, не поймет, по недостатку лет.

Но, та достала, вдруг, из каравая

Две ленточки, наган и партбилет.

Лягушка оказалась агентессой,

А за стеной сигнал ждал полк крестьян.

Хотя, ей быть понравилось принцессой

И был уж больно по сердцу Иван.

Стране путч обошелся легче клизмы,

Престолу он, конечно, навредил.

Республика с чертами коммунизма…

А, суд Ивана, все же, посадил.

Всю царскую семью в Сибирь сослали,

Как не крути, враги и есть враги.

В пути две свадьбы старшие сыграли,

А после царь скончался от цинги.

Иван "двадцатку" отсидел и вышел,

Принцесса его с верностью ждала,

Хотя, после ревкома, как он слышал,

Лишь трахалась за деньги, да пила.

Нашел ее, потратив сил не мало,

Заплаканной и мертвой на полу.

К груди она руками прижимала

Обшарпанную старую стрелу.

* * * * *

Три поросёнка 18+

Их кабаниха родила двенадцать…

Из выводка осталось только три,

Умеющих за жизнь свою сражаться,

Провяленных снаружи и внутри.

Отца давно охотники убили,

Мать съели волки, братьев больше нет.

И, если бы они чуть слабже были,

То чей-нибудь составили обед.

Три поросёнка долго шли по трупам,

И шла за ними будто смерть сама.

Но, нету счастья в превосходстве глупом…

Решили себе выстроить дома.

Услышав, что они остепенятся,

Лес, затаив дыхание, умолк.

Все жители, уставшие бояться,

Судьбу уже благодарили в долг.

На митинге енот – лоббист, оратор,

О новых перспективах рассказал.

И сам медведь – судья и губернатор

За счёт бюджета строить приказал.

Едва, наутро только, лес проснулся,