На кордонах - страница 4

Не причинив никакого вреда пернатому населению колонии, мы идем к лодке. Встревоженные было птицы начинают опять обычную трудовую жизнь. Идет кормежка птенцов, починка гнезд, разгораются птичьи ссоры. Пройдет еще неделя, другая — подрастут птенцы, и колония опустеет до будущего года.

Колонии — наиболее распространенный вид гнездовья птиц в заповеднике. Обычно в колонии собирается до двухсот птичьих семейств. Бывает, что колонии заселяются одним видом птицы, — например, бакланами или цаплями, но чаще всего колонии бывают комбинированные, подобно той, которую мы только что посетили.

Мы продолжаем плыть вниз по течению, к «россыпям», на взморье.

— Надо обязательно поглядеть на кабана, — говорят мои спутники.

Перспектива встретить вепря — этого редкого, сильного зверя — увлекает нас, и лодка начинает идти еще быстрее.

Непролазные камышовые «крепи», исключительно богатые заросли водяного ореха — чилима — способствуют быстрому размножению кабана. Его поголовье, особенно на Обжоровском участке заповедника, достигло сейчас больших размеров. Следы этого полновластного хозяина камышей встречаются всюду.

Было время, когда кабан в дельте Волги почти совершенно исчез. В 1922—23 годах, то есть в первые годы существования Астраханского заповедника, кабана можно было считать десятками — таков был результат хищнической охоты. Но затем вепри стали очень быстро размножаться, вплоть до 1928 года, когда поголовье этого зверя потерпело жестокий урон.

Была поздняя, холодная осень. Несколько дней подряд дула штормовая моряна. Вода в реках стала катастрофически подниматься. Скоро она залила берега и бурным потоком ринулась в камышовые заросли. Внезапно ударил мороз.

Поднятые с обжитых мест кабаны плыли вверх, подальше от разбушевавшейся стихии. Но не в их силах было противостоять натиску леденящих волн: кабаны, покрываясь коркой льда, шли ко дну. Когда затих шторм и спала вода, то только на одном Обжоровском участке нашли до сотни затонувших вепрей.

Сейчас камышовые заросли заповедника кишат кабанами. Наблюдатели, научные работники наперебой рассказывают о своих неоднократных встречах с этим сильным, но относительно мирным зверем.

Один из наблюдателей рассказал нам о том, как он однажды встретился с самкой кабана. Наблюдатель объезжал свой участок и заметил, как кабаниха с целым выводком поросят рылась на берегу ерика. Наблюдателю удалось подъехать к ней так близко, что он шутки ради ткнул ее в спину шестом.

Спокойно копавшаяся в земле кабаниха в мгновенье ока повернулась к своему врагу, в воздухе сверкнули ее мощные клыки — и у наблюдателя в руках остался лишь раздробленный обломок шеста. Не на шутку перепуганный этой неожиданной атакой разъяренной кабанихи, наблюдатель поспешил скорее выбраться на середину ерика…

Отмахав с десяток километров, мы пристали к берегу. Кругом виднелись отпечатки кабаньих копыт. Очевидно, тут было место водопоя.

Осторожно шагая по траве, мы углубились в заросли. То и дело попадались примятые лужайки чакана и изрытая земля. Где-то близко должно быть место кормежки.

Молча, стараясь идти как можно тише, мы продолжаем путь по проложенной зверем тропе. Неожиданно заросли окончились, и я оказался у ильменя, сплошь поросшего чилимом.

Вот он! Двухгодовалый темно-серый кабан преспокойно разгуливает по мелководью. Он то и дело зарывается в ил и, чавкая, пожирает молодой чилим. Ах, какая досада, что фотоаппарат остался в лодке! Вернуться за ним — нечего и думать: кабан вот-вот обнаружит наше присутствие.

И действительно, он медленно обводит своими маленькими глазами камыш и, заметив нас, большими скачками бросается прочь. Не проходит и полминуты, как его огромная туша скрывается в зарослях. Мы еще долго слышим треск разламываемого кабаном камыша. Видно, что зверь захотел убраться как можно дальше.

Усталые, но удовлетворенные, мы возвращаемся на кордон. День оставил много впечатлений.

Утром мы отправляемся на кольцевание. Едва забрезжил рассвет, как наши четыре куласа покинули стан. Сквозь густые заросли чакана и камыша пробираемся к месту кольцевания. Вот и Судачий ерик.