На краю света - страница 15

– Вы все так быстро решили, – заметил Марк Трайтон. – Ведь с того момента, как вы получили письмо от Тренча, еще и часа не прошло.

Эмма помотала головой.

– На принятие решения у меня была целая ночь, – ответила она. – А потом, когда Гай не пришел на встречу, я к такому повороту событий была морально готова. Даже не зная, что меня ждет впереди, я уже начала строить планы…

– И вы полны решимости эти трудности преодолеть? – спросил Трайтон. – В одиночку?

Он посмотрел на кончик своей дымящейся сигареты и продолжил:

– Скажите, а вы смогли бы заняться не совсем привычным для вас делом? Мои друзья могут предложить вам работу.

– Да, конечно! – радостно воскликнула Эмма. – Но я совсем не хотела…

– Перестаньте! – прервал ее Трайтон. – Я же вам не милостыню подаю. А потом, может быть, такая работа вас не устроит. Или вы моим знакомым не подойдете. Видите ли, золовке сеньоры де Кория, моей подруги, нужна компаньонка. Коротко опишу ситуацию. Сеньора де Кория – вдова скончавшегося пару лет назад торговца пробковым деревом. Его мать незадолго до своей смерти родила дочь. Так что сейчас Пилар, эта девушка, живет в доме Леоноры… сеньоры де Кория. И вот Леонора теперь ищет для своей родственницы компаньонку, которая должна быть примерно того же возраста. Короче говоря, ее свояченице нужна хорошая подруга.

– А сколько лет сеньорите Пилар?

– Всего семнадцать.

– А мне уже двадцать один…

Трайтон с нежностью посмотрел на Эмму.

– Я так и думал, – сказал он. – Так что по возрасту Леоноре вы подойдете.

«Имя Леонора Трайтон произносит с большей теплотой, чем «сеньора де Кория», – отметила про себя Эмма и тут же вспомнила желчное замечание Гая: «В последнее время Трайтон танцует только с де-Кория». По его тону можно было бы предположить, что в отношениях между Трайтоном и испанской вдовой есть нечто скандальное. Но кто знает, может быть, презрение Гая объясняется…

– Но я совсем плохо говорю по-испански, – быстро сказала Эмма. – Будет ли от меня хоть какая-то польза?

– Не волнуйтесь, с испанским у вас проблем не возникнет, – заверил Трайтон. – Во время гражданской войны Леонору маленькой девочкой вывезли в Англию, и все свое детство она провела там. Говорить она предпочитает по-английски. И Пилар тоже знает этот язык.

– Понятно… Мистер Трайтон, а с самой Пилар у меня проблем не возникнет?

– Пилар по натуре очень эмоциональна. Она обожала своего брата Хайме и его смерть восприняла весьма болезненно. Скорбь по нему у нее так и не прошла.

– Значит, она глубоко несчастна? Выходит, что сеньора Леонора ничем не может ей помочь и хочет, чтобы у Пилар появилась близкая подруга. А не случится ли так, что я встану между ней и ее золовкой?

– Об этом говорить слишком рано, – сухо ответил Трайтон. – Леонора объяснит вам, что от вас требуется. Ну что, согласны? Хотите, чтобы я вас ей представил? – Он поднялся с кресла.

О работе компаньонкой Эмма даже и не помышляла, но предложение Трайтона заинтересовало ее. В нем девушка видела вызов судьбы, не принять который она просто не могла.

– Да, пожалуйста, – кивнула Эмма. – И даже если меня не примут, я все равно буду вам благодарна.

Она замолкла, ожидая, что Трайтон ей сейчас что-то скажет, но, не дождавшись его замечаний, добавила:

– Вы полагаете, что мне все-таки лучше остаться в Танжере. Почему?

Трайтон, прищурившись от яркого солнечного света, внимательно посмотрел на нее:

– Да я и сам не знаю. Только прошу вас, не подведите меня. Хорошо?

Он быстро ушел, а Эмма вновь осталась наедине со своими переживаниями.

Вилла «Мирадор» находилась в конце улицы Сан-Франциско за шестифутовой стеной с чугунными воротами. Ограды балконов второго этажа здания, с которых свисали бугенвиллеи, повторяли витой рисунок въездных ворот. От жаркого послеполуденного солнца окна были плотно закрыты ставнями. Эмме, пришедшей для разговора с сеньорой де Кория, казалось, что и сам дом на время сиесты погрузился в глубокий сон.

Перед тем как отправиться на собеседование, девушка тщательно продумала, что и как сказать по-испански своей нанимательнице. Дверь ей открыла приветливо улыбающаяся служанка-марокканка. Судя по всему, о приходе гостьи ее предупредили. Безмолвно приглашая ее войти в дом, служанка посторонилась. Эмма шагнула в прохладный холл, выложенный мозаичной плиткой.