На краю света - страница 45

Это совпало с очень важным для города событием: приездом султана Марокко. В связи с этим в Танжер приплыли английские, американские и французские военные корабли. Все дни пребывания монарха они, празднично украшенные, стояли на рейде в почетном карауле.

Корабельные пушки салютовали высокому гостю в день его приезда, а вечером на палубах были устроены официальные приемы. На один из таких приемов была приглашена и сеньора де Кория. Вернувшись с него в приподнятом настроении, Леонора недвусмысленно дала понять, что роман ее золовки с лейтенантом может продолжаться.

Она даже написала Джону письмо, в котором приглашала его при первой же возможности приехать к ним в гости. Лейтенант примчался на виллу «Мирадор» как на крыльях и, по его же словам, «был удостоен высочайшей аудиенции». Более того, он получил разрешение переписываться с Пилар.

Джон сообщил девушкам, что Леонора сказала ему буквально следующее: «Конечно, я не могу позволить Пилар выйти замуж прямо сейчас. Но вы можете считать, что ваша помолвка уже состоялась. Служите спокойно и знайте, что ваша невеста под надежным присмотром».

– Она так это сказала, будто после моего отъезда Пилар сразу же положит глаз на другого! – возмутился Джон Николас.

Эмме пришлось перевести девушке английское выражение «положить глаз».

– Хуан, дорогой, скорее ты в каком-нибудь порту мне изменишь, – тихо произнесла Пилар.

– Не бойся, этого никогда не случится, – заверил Джон. – В противном случае я рискую быть названным еще более фантастическим именем, нежели Хуан. Вы знаете, мисс Редферн, я сказал Пилар, что не женюсь на ней до тех пор, пока она хоть раз не назовет меня Джоном!

– Но я уже практикуюсь! Послушай. Ху-ан. Ху-он. Ну как?

– Гораздо лучше, но все равно неправильно, – засмеялся Джон. – Звук «дж», как в словах «джаз», «джем», «джига», а не «х», как «хоккей», «халат» или «халва». Но не волнуйся, дорогая, мы поженимся, когда мне предоставят очередной отпуск.

– О, Хуан, а когда тебе его предоставят?

– Гораздо раньше, чем думает сеньора де Кория! – улыбаясь, воскликнул лейтенант.

Пилар от испуга округлила глаза:

– Но Леонора сказала, что не разрешит! Джон чмокнул ее в ладошку:

– Радость моя, все будет хорошо. Когда придет время, я все улажу. Если не в очередной отпуск, то в следующий – обязательно. Но я уже твердо решил: при первой возможности возьму тебя с собой в Англию и представлю родителям как свою невесту. И тогда нам никто не помешает. Поняла?

– О, в Англию? Мы там и поженимся? Мне так трудно в это поверить! – Пилар, неожиданно помрачнев, повернулась к своей компаньонке. – Эмма, а ты со мной останешься? – спросила она. – Ты не бросишь меня, пока мы с Джоном не поженимся?

– Пилар, я постараюсь, – грустно ответила Эмма.

Она не знала, как долго ее будет держать на вилле капризная сеньора де Кория. Ведь та в любую минуту могла сказать Эмме, что в ее услугах больше не нуждается. Кроме того, девушка не знала, как по приезде из Испании поведет себя Рамон.

А тем временем, имея надежную опору в лице Джона, Пилар с каждым днем становилась более самостоятельной и уверенной в себе. Она пока еще не возражала Леоноре, но втайне во многом с ней уже не соглашалась и старалась делать по-своему. Несмотря на то, что сеньора не объяснила, почему она с такой благосклонностью стала принимать Джона Николаса, Эмма была уверена, что причина известна Пилар. «Не этим ли объясняется то легкое презрение, с которым девушка стала относиться к Леоноре? – думала она. – Скорее всего, попав на корабль, сеньора навела справки о лейтенанте и выяснила, что тот не авантюрист, желавший жениться на ее золовке по расчету, а молодой человек с прекрасными перспективами, и более того – родственник какого-нибудь английского графа».

Так ли это на самом деле, Эмма могла бы выяснить у Пилар или у Джона, но делать это не стала: боялась, что девушке ее расспросы могут не понравиться.

Леонора, мечтавшая как можно быстрее избавиться от Пилар, постаралась создать впечатление, что это она осчастливила ее. Более того, возможность породниться со старинным английским родом приятно щекотала ее самолюбие. Теперь, когда сеньора де Кория смотрела на свояченицу, взгляд ее теплел, и это не могло не радовать Эмму.