На критических углах - страница 21

Рядовой Щербина покраснел так, что уши его стали пунцовыми, он вытер рукой выступивший на лбу пот, с готовностью вскочил со стула, но… не ответил.

Было ясно, что рядовой Щербина что-то скрывает. Комов повторил вопрос.

— Товарищ майор, я не могу ответить… — наконец сказал тот, опустив глаза.

— Почему?

— Подполковник Жилин приказали по этому вопросу ни с кем не разговаривать, — выпалил Щербина и, сняв пилотку, стал мять ее в руке.

— Вы поступили правильно, рядовой Щербина. Идите, — сказал Комов.

Как-то весь посветлев, Щербина встряхнул пилотку, надел ее так же лихо набекрень, четко повернулся и, печатая шаг, вышел.

«Стало быть, я и здесь опоздал», — подумал Комов, — подполковник Жилин уже беседовал с рядовым Щербиной…»

Комов не ошибся, подполковник Жилин беседовал с рядовым Щербиной.

Не вызывало сомнения, что убийство Родина было подготовлено и осуществлено так, чтобы направить следствие по ложному пути, создав впечатление преступления на личной почве. Подполковник Жилин сделал вид, что принял эту версию. Ему не оставалось ничего другого. Если бы заключение судебно-медицинского эксперта Хлынова стало известно преступнику, он бы скрылся и запутал следы.

В материалах следствия отсутствовали улики и вещественные доказательства, изобличающие или хотя бы наводящие на след преступника. Следствию приходилось руководствоваться лишь теми скудными сведениями, которые Родин сам сообщил замполиту накануне своей смерти.

Со слов Родина было известно, что подозреваемый им человек был техником и курил сигареты без мундштука. Кроме того, время убийства Родина давало возможность предположить, что между девятью и двенадцатью часами ночи убийца отлучался в город.

Было ясно, Что преступник убрал со своей дороги Родина только потому, что техник заподозрил в нем врага. Но как преступник узнал о подозрении Родина? Подслушал ли он у открытого окна беседу Родина с замполитом, или Родин, пообещав майору еще внимательнее присмотреться к подозреваемому им человеку, сделал неосторожный шаг и обнаружил себя?

Единственный человек, который мог бы ответить на эти вопросы, покоился на деревенском кладбище.

Слесарю Мякишеву предъявили фотографии всего технического состава, но Мякишев не мог опознать среди них человека, подстрекавшего его расправиться с лейтенантом Родиным. Человек этот был одет в гражданский костюм, а техники сфотографированы в военной форме. Кроме того, Мякишев был настолько пьян, что вообще плохо помнил все, что произошло в эту ночь.

При тщательном осмотре травы подле сарая, где, по словам Родина, курил неизвестный, удалось обнаружить несколько окурков сигарет «Астра», по заключению экспертов, выкуренных без мундштука.

Единственным человеком, курившим сигареты «Астра», был техник Евсюков. Следствие двинулось вперед, но тотчас оказалось перед фактом полного алиби[4]  Евсюкова, который все это время находился под арестом на гарнизонной гауптвахте.

Казалось, следствие зашло в тупик, но показание рядового Щербины, несшего караульную службу у гауптвахты, снова подвинуло следствие вперед. Через полчаса после того, как рядовой Щербина заступил на караул, арестованный офицер Евсюков ушел в лазарет и вернулся на гауптвахту только в двенадцатом часу ночи, перед сменой караула.

Вновь факты оборачивались против Евсюкова. Но неожиданно отлучка арестованного в лазарет подтвердилась: подполковник медицинской службы Вартанян в двенадцатом часу ночи застал Евсюкова в комнате дежурной медсестры. Евсюков пожаловался врачу на сильную головную боль, принял таблетку пирамидона и ушел.

Разумеется, расследование отлучки Евсюкова из-под ареста вел в качестве дознавателя командир роты охраны капитан Фарюбин. Здесь было важно не обнаружить интерес к этому делу подполковника Жилина.

В эти сутки дежурила медсестра Ярцева — грузная сорокалетняя женщина с выщипанными усиками над маленьким чувственным ртом и ямочками на щеках. На дознании Ярцева упорно защищала репутацию «скромной женщины». По ее словам, техник-лейтенант Евсюков пришел в санчасть лишь за несколько минут до появления подполковника Вартаняна.