На крыльях АДД - страница 4

Тогда мы перестали бросать опознавательные ракеты, но фашистские асы и тут нашлись: стали обнаруживать нас по пламени, что вылетало из наших выхлопных труб. Мерцают под крыльями длинные красные языки. Снизу их хорошо видно.

Надели мы на выхлопные трубы специальные пламегасители и, чтобы ночной истребитель не смог подойти снизу, стали возвращаться домой бреющим полетом. Летать низко над землей и днем-то опасно, а ночью и того хуже. Случалось, самолеты цеплялись винтами за макушки деревьев и падали…

Трудно стало фашистам разыскивать нас по маршруту, вот они и повадились ходить к нам на аэродромы.

Это только на первый взгляд кажется, что такие полеты рискованны. А на деле риску у них не было почти никакого. Ночь. Темно. Над нашим аэродромом гул от нескольких десятков самолетов, теснота. Чтобы не столкнуться друг с другом, мы включали бортовые огни. Немецкие же истребители не включали. И получалось, что они нас видят, а мы их нет! Если и мелькнет силуэт двухкилевого самолета без огней, стрелять в него страшно: а ну как свой? У нас тоже были двухкилевые самолеты. Кто возьмет на себя такой грех — сбить, может быть, своего же друга?!

А фашист нас бил. В упор, почти без промаха.

Три боевых вылета за ночь — это, конечно, много. Последний полет мы завершали, находясь уже почти в бессознательном состоянии. Казалось, самолетом управляет кто-то другой. Кто-то крутит штурвал, выпускает шасси, сбавляет обороты моторов. И, как назло, в этот раз над аэродромом скопилась куча самолетов. Всякий, норовя скорее сесть, лезет напропалую, пересекает курс, нарушает очередь. Только сигнальные огоньки мелькают: то справа, то слева, то над тобой.

Я тоже плюнул на вежливость и, не вставая в круг, сделал крутой разворот над самым стартом. Оттеснил кого-то, бесцеремонно занял его место на последней расчетной прямой. Летчик, испугавшись внезапг но появившегося перед ним самолета, метнулся в сторону. В ту же секунду я успел заметить длинную очередь, идущую снизу, сбоку и явно предназначенную тому, кого я оттеснил. Теперь она досталась нам…

Я слышал, как вскрикнул радист, и тут же в ответ затрещал наш пулемет. В темноту, откуда только что стрелял невидимый враг, полилась нескончаемая огненная линия.

Конечно, мне уже было не до посадки. Я выключил свет и ушел на второй круг, недоуменно слушая, как стрекочет без умолку наш скорострельный пулемет.

В наступившей внезапно тишине — видно, кончилась лента — я услышал, к своей радости, звучные проклятия радиста:

— Г-гад! П-паразит! Ж-жаба! Прострелил плечо. У-у-у!.. Я снимал парашют, а он!..

Когда мы сели, то увидели: на земле, возле самого «Т», лежит на брюхе «фокке-вульф», и тут же, окруженные нашими офицерами, стоят, понурив головы, три фашистских летчика.

— Ну вот, — подавляя стон, проворчал сквозь зубы радист. — Сказано — сделано. Заяц трепаться не любит!..

И получил наш радист за сбитого фрица нежданно-негаданно орден Красной Звезды. Плечо его, пробитое пулей, быстро зажило, и вот лежит он с нами в густой траве под крылом самолета и нет-нет да покосится на свою грудь, словно невзначай раздвинет ворот комбинезона.

Штурман сказал, подмигнув:

— Знаешь что, командир! Как-то неловко получается, что экипаж начинают награждать с хвоста. Теперь я тоже, слово даю, отличусь как-нибудь. Ну, прямо хоть в этом вот полете. И тоже, как Заяц, отхвачу себе орденок. Тогда, братцы мои, ко мне не только на козе — на таракане не подъедешь!

Радист, спрятав в глазах смешинку, приподнялся на локте.

— Это вы на что намекаете, товарищ гвардии капитан? Разве я уж так заважничал?

— А как же! Вчера говорю: «Заяц, дай-ка мне хоть клочок твоей шерстки — лысину прикрыть». А ты что ответил? Самому, дескать, надо.

Заяц провел пятерней по своей густой шевелюре.

— Ладно, товарищ гвардии капитан, отличайтесь. Мешать не будем. А что касается волос, то у меня есть волшебная расческа. Хотите, подарю?

— Не надо! — буркнул штурман. — У меня своя есть.

Я лежу, смотрю в небо, разрисованное перистыми облаками, и думаю. О чем? Там, на большой высоте, где движение масс воздуха постоянно в своем направлении, дуют сейчас с запада на восток сильные ветры. А нам лететь на запад. Значит, мне при полете до цели не нужно торопиться набирать высоту. А вот зато оттуда…