На крыльях победы - страница 13

Осматриваюсь. Под нами плывет на восток земля. Воздух чист. Взглядываю на самолет Саши. Он ведет его хорошо. Чуть заметно покачал ему крыльями. Саша ответил. Я улыбаюсь: как хорошо, что рядом летит братишка! Ну и драться же мы будем! Скоро фашисты узнают братьев Некрасовых из Хабаровска!..

Проходит пятнадцать минут полета — и на курсе город. Вернее, его силуэт — город весь затянут пеленой дыма. Чем ближе мы подходим к Павлограду, тем выше поднимается дым. Вот он уже на высоте почти тысячи восьмисот метров. В городе полыхают пожарища.

Когда в стороне от самолетов стали неожиданно появляться белые и черные клубы, я не сразу понял, в чем дело. Только позднее мелькнула догадка: «Зенитки!»

Разрывы снарядов все приближались и вдруг стали перед нами плотной стеной. В шлемофоне слышу приказы, команды, работу наземных радиостанций. Кто-то предупреждает, что в воздухе находится восемь «мессершмиттов». Я оглядываюсь, но чужих самолетов не вижу. Где же они бродят? В наушниках резкий противный свист — это немцы глушат работу наших самолетных радиостанций. А зенитки бьют все точнее. Разрывов шрапнелей так много, что, кажется, машине негде пройти. Фашисты ведут заградительный огонь, но наши штурмовики ныряют между взрывами и скрываются в густом дыму, висящем над городом. Мы с Сашей точно на невидимом буксире следуем за ними. Теперь расстояние между нами и землей быстро сокращается, и мы попадаем в полосу работы легкой зенитной артиллерии. Вокруг нас воздух прошивают трассы малокалиберных снарядов, разрывы становятся почти сплошными. Мы настигаем свою группу штурмовиков — и тут происходит досадная нелепость: один из стрелков на штурмовике потерял нас в дыму и, когда мы вынырнули, принял нас за противника и открыл по нашим машинам огонь.

«Срежет!» — пронеслась тревожная мысль, и я покачал ему крыльями.

Стрелок, очевидно, увидел свою ошибку и прекратил огонь. Представляю его самочувствие! Потом выяснилось, что это был молодой стрелок, только впервые, как и мы, вылетевший на боевую операцию. А мы с Сашей вели себя необдуманно — «горбатые» не любили, когда кто-нибудь заходил им в хвост.

Штурмовики снова скрылись в дыму. Они теперь были низко над городом. Мы оторвались от них. Мой и Сашин самолеты вырвались из дыма. Я увидел под собой железнодорожную станцию, серебристые нити путей, составы, дымящие паровозы и похожие на какие-то фантастические огненно-черные цветы разрывы бомб и реактивных снарядов. Это работали наши «горбатые».

Сколько стояло эшелонов и с каким грузом, я не успел рассмотреть. У меня еще не хватало навыка, и к тому же я боялся потерять группу, отстать от нее. Сделав второй заход над станцией, я увидел выходивших из атаки «горбатых». И невольно меня охватило восхищение: штурмовики уходили змейкой на бреющем полете.

Наши это самолеты или нет? Сомнение усилил Саша. Он спросил по радио:

— Вовка, а наши ли это «горбатые»?

Я в тревоге запросил командира группы, но он не слышал меня. Тогда я решился на крайнее — проверить зрительно — и приблизился к самолетам. Тут же облегченно перевел дыхание: на бортах номера «горбатых» нашей части, но не тех, которых я должен был прикрывать. Где же мои? Возможно, они подвергаются нападению немецких истребителей. И тут слышу по радио:

— Маленькие (так звали штурмовики нас, истребителей, за небольшой размер самолетов), идите домой!

Я не мог понять, где нахожусь. Только оглянувшись, нашел стену дыма, поднимающуюся над городом.

Взяли курс на аэродром. Подлетая к нему, услышал голос Саши:

— Вовка, это не наш аэродром!

Что за черт! Кажется, действительно не наш! Но я же вел самолет точно по курсу! Тут я увидел кукурузное поле и в нем самолеты. Наш, наш! Ругнул про себя Сашку за панику и пошел на посадку...

На стоянке нас встретили техники, механики, летчики, поздравляли с боевым крещением, спрашивали, где еще четверка. Я не успел признаться, что точно не знаю, как послышался гул и мы увидели идущих к аэродрому «горбатых». У меня отлегло от сердца. Значит, все живы!

Я направился к приземлившемуся самолету капитана Егорова. Оказалось, что и он тоже в дыму потерял штурмовиков, крутился над станцией и не заметил, как «горбатые» вышли из боя.