На лосях - страница 2

Подставив спину ласковым лучам солнца, Наташа отдыхала. Здесь, на вершине Полюдова Камня, не мучили ни августовский зной, ни назойливое комарье. Лишь теперь, после полутора суток, проведенных на горе, девушка почувствовала неимоверную усталость. Да и то сказать, судя по карте, за девятнадцать дней пройдено было около шестисот километров.

Как далеко теперь до Караселки! Как далеко до Калинино! Вместо родной деревни внизу, под Полюд-горой, раскинулся город Красновишерск. Вместо Белых гор — горы Полюдова кряжа. И Наташа не на Осиновой Голове, на которую так любила взбираться со своими лосями, а в гостях у Полюда, на высоте в полкилометра…

Последние два дня пути достались особенно тяжело: шли проливные дожди. Мокрая, грязная, измученная гнусом, Наташа была рада, когда случайный знакомый по переправе через Вишеру, начальник метеорологической станции Полюдова Камня, пригласил ее на вершину горы.

— Там вам никто не будет надоедать своим любопытством, кроме меня разве да дежурного наблюдателя. Отдохнете как следует. Комаров на вершине нет — сдувает ветром. Да и красота-то у нас какая!

Наташа согласилась.

— А хотите, я вам расскажу о богатыре Полюде? — спросил словоохотливый спутник, шагая рядом с покачивавшейся в седле девушкой. И начал, не дожидаясь ответа:

— Было это, как рассказывал мне в детстве дед, очень давно. Жили в те времена в наших краях два богатыря: Полюд и Пеля. Полюд на своей горе, а Пеля — на Помяненном Камне.

Силачи были не хуже Ильи Муромца. Держали они здесь заставу богатырскую. Горы, на которых жили богатыри, с двух сторон к Вишере подступили, как бы перегораживая ее. По реке же шел раньше путь в Сибирь; и по ней на Чердынь, на Пермские земли часто делал набеги сибирский царь Кучум, с которым после Ермак воевал. Много тогда народу гибло от этих нашествий, толпами уводил Кучум в Сибирь рабов. Однажды пришла на Вишеру несметная сибирская орда. Бьются богатыри с Кучумом день, бьются другой, третий — не убывает вражья сила. Мечут большие камни с гор — не помогает. Вот они, эти камни, и по сей день валяются. — И рассказчик показал на скалистые глыбы, многие из которых были величиной с добрую избу. — Рассердился тогда Полюд не на шутку, топнул по горе ногой: затряслась земля, лес вокруг повалился, Вишера из берегов вышла… Полчища Кучумовы с перепугу бросились бежать. Но не тут-то было! Кого деревьями задавило, кто в реке утонул. А кто и ушел, тот своим в Сибири наказал, чтоб войной на Чердынь больше не ходили. С той поры враг и не появлялся в Пермской земле. А Полюд после битвы ушел в гору: пещера у него там была. Заснул. И спит в подземелье до сих пор. Спит, пока не заслышит топот новых вражеских полчищ…

Рассказ заинтересовал Наташу. Она была вдвойне благодарна метеорологу: и за то, что впервые за все время пути по-человечески отдыхала, и за то, что увидела на Полюде. Еще вчера, отпустив лосей пастись, она обошла всю гольцовую часть горы. Замирая, заглядывала вниз с двухсотметрового скалистого обрыва. Здесь, на одном из уступов, она нашла углубление в скале, удивительно похожее на след человечеокой ноги гигантских размеров. Как говорит предание, это след великана Полюда. Он будто бы топнул ногой в этом месте во время битвы с врагами.

Сегодня утром, выйдя на вершину встретить солнце, встававшее из-за сизого гребня Уральских гор, Наташа долго любовалась белоснежными полосами тумана, стлавшегося по глубоким долинам речушек. Перед самым восходом туман оторвался от земли, и под Полюдом поплыли стаи облаков, гонимые легкими порывами ветра. Вдруг одно из них, вздыбившись, поползло вверх по отвесным утесам, и через несколько секунд Наташа стояла, окутанная прозрачной дымкой…

Сейчас девушка безмятежно лежала, без конца любуясь грандиозной панорамой, открывавшейся с горы. Время от времени она посматривала в сторону одежды, развешанной на крыше домика и на заборчике. Пользуясь случаем, Наташа все, что можно было, выстирала. Сушились и телогрейка, и одеяло, промокшие до нитки за последние дни.

Внизу на десятки и сотни километров распростерся зеленый ковер, море лесов, пронизанное иссиня-прозрачными жилками речек. На западе оно было спокойно — там равнина, а на востоке вздымалось бесчисленными волнами горных кряжей. Это была парма. Так здесь называют таежные гористые леса. Темные шапки ельников и пихтачей одевали увалистые вершины. Между ними пестрели ярко-зеленые полосы березников, серые с голубизной пятна сосновых боров. В полутораста километрах на востоке из сизого марева подымался частокол вершин Каменного Пояса — Урала, а на западе тянулась темная кайма — высокий берег реки Колвы, на котором гирляндой гнездились селения. Сверившись с картой, Наташа опознала на Колве город Чердынь и многочисленные села: Покчу, Вильгорт, Камгорт и другие.