На Лунных островах - страница 35

Когда мы находились уже в двух или трех милях от африканского берега и пора было сворачивать к Дар-эс-Саламу, положение резко изменилось. За какие-нибудь четверть часа легкий бриз превратился в ураган, туманная дымка на горизонте исчезла за черными, низкими грозовыми тучами, яркий и веселый свет солнца сменила зловещая мгла. Под натиском ветра «Марсуин», отличавшийся от пробки, в сущности, только своими размерами, запрыгал по волнам, что плохо сказалось на пассажирах со слабым желудком. Ненагруженный, он делал все те бесчисленные скачки и движения, которые можно охарактеризовать двумя словами: бортовая и килевая качка. Багаж плясал по трюму в безудержной сарабанде, и только после многочасового труда удалось прикрепить его к стенам. В мгновение ока мы из праздных туристов превратились в деятельных моряков и носились взад и вперед, задраивая люки, закрепляя предметы, сдвинутые с мест бушующим морем, помогая экипажу выполнить тот или иной маневр. «Марсуин» с носа до кормы окатывали волны, а ветер швырял брызги с такой силой, что стоявшим на палубе казалось, будто их все время осыпает чем-то гораздо более твердым, чем вода. Не лучше было и внизу, где один вид людей, страдающих морской болезнью, усиливал тошноту, которую ощущали даже наиболее крепкие пассажиры. Всякая попытка передвинуться с одного места на другое сопровождалась серией более или менее грациозных прыжков, и скоро все убедились, что лучше уж стоять неподвижно, крепко держась за палубные надстройки. Через некоторое время каждый погрузился в глубокое раздумье относительно собственного желудка.

Путешествие, которое должно было продолжаться не многим более восьми часов, даже учитывая, что придется плыть против течения, длилось в два раза дольше, и, когда наконец показался Дар-эс-Салам, солнце уже скрылось за горизонтом. Сумерки окрасили море и тучи в темно-красный цвет, рождая цветные отражения в потоках дождя, начавшегося как раз в эту минуту. Трудно было придумать более жалкое зрелище, чем вид промокших и измученных участников экспедиции; безразличие, с которым стоявшие на палубе встретили грозу, свидетельствовало о том, до какой степени одичания и безнадежности они дошли. Но как бы то ни было, уже в темноте нам удалось войти на рейд и бросить якорь в спокойных водах порта, когда там прозвонили девять.

Мадемуазель А. и операторы попросили капитана спустить шлюпку и перевезти их на берег. Но мистер Харви Брайен разрушил их надежды.

— Таможня закрыта, и врача, ведающего иммиграцией, сейчас нет, — сказал он. — Да и вообще запрещается сходить на берег после пяти вечера. Вам придется переночевать на «Марсуине».

Промокшие до костей, с пустыми желудками, содрогаясь от холода, мы стали держать совет. Озабоченные состоянием мадемуазель А., которая выглядела весьма малопривлекательно и напоминала мокрую курицу, мы решили сломить бюрократизм капитана Брайена и, надув одну из резиновых лодок, отправили на берег парламентера с задачей разжалобить представителей власти и медицины.

Случилось так, что негры, охранявшие порт, в свете фонаря на молу заметили среди дождя и ветра крохотную резиновую лодчонку. В ней находился одетый в купальный костюм Станис, согласившийся из любви к мадемуазель А. и к операторам на эту последнюю жертву. Поскольку в порту подобное случалось нечасто, охрана столпилась вокруг человека, который с первого взгляда походил на потерпевшего кораблекрушение, избежавшего бог весть какой опасности путешественника.

Тем не менее ни жалкий вид нашего маммолога, ни присутствие на судне женщины не побудили портового врача покинуть свой дом, и обескураженный Станис после короткого разговора вынужден был вернуться на «Марсуин».

Ночь прошла невесело, и, несмотря на все попытки отнестись к происшествию юмористически, злобные взгляды некоторых людей, видевших в нас причину своих страданий, помешали поднять дух общества.

На следующий день, как и следовало ожидать, разразился кризис. Операторы Манунца и Тести отказались продолжать путешествие на этом орудии пытки, которое мы называли шхуной, и решили отправиться на Коморские острова по воздуху. Поскольку финансирование их группы зависело не от нас, мы связались по телеграфу с Управлением кинематографии и потеряли в Дар-эс-Саламе пятнадцать дней, получая противоречивые указания, подтверждения и отказы, пока наконец не были переведены средства на билеты для операторов.