На моём веку - страница 4
Послевоенная реформа директивной экономики в Германии и Японии шла под жестким контролем стран коалиции. В Чили после провалившегося социалистического эксперимента либеральные реформы провели без оглядки на общественное мнение, в условиях жесткой военной диктатуры.
В Югославии и Польше плановая экономика существовала не столь долго, в обществе сохранился дух предпринимательства и уважения к частной собственности, но и там реформаторы не избежали ошибок. Попытка Польши приватизировать промышленность через продажу предприятий инвесторам результата не дала, покупателей оказалось меньше, чем хотелось.
В 1980—1990-х годах правительство Англии рассталось с четырьмя десятками крупных госкомпаний. Но там было кому продавать, а устоявшиеся экономические отношения, отработанное на практике законодательство и уважение к закону позволили определить реальную цену (с учетом санации, спроса и проч.). Так, кабинет Маргарет Тэтчер выручил от продажи только трех крупнейших госкомпаний 17 миллиардов фунтов стерлингов. Эти деньги пополнили казну, а несколько миллионов англичан стали акционерами проданных фирм, причем большинство из них стали успешно работать.
Параллельно с Россией та же задача разгосударствления решалась и в восточной части объединенной Германии, но там была возможность полноценного выкупа предприятий их бывшими или новыми состоятельными владельцами. При этом от них были получены гарантии создания 1,5 миллиона рабочих мест и выделения инвестиций на сумму 210 миллиардов марок.
В постсоветской России приватизацию ограничивало не только отсутствие легальных частных капиталов, но и архаичное, стойкое неприятие неравенства и богатства. Если искать его корни, они — в традициях старого крестьянского «мира», которые позже трансформировались в равенство рабов распределительной системы.
Теперь, когда пойдет дележка, каждый участник (работник, администрация, местная власть) захочет извлечь выгоду для себя. Получить не меньше других, а желательно больше. И будет негодовать, когда обнаружит, что кто-то оказался ловчей. Как снять напряжение, как совместить интересы разных сторон и, главное, как сделать процессы освоения продуктивными? Ведь приватизация не самоцель, это лишь инструмент для решения главной цели — запустить двигатели производства, торговли, финансов.
Теоретически были возможны три варианта общенародной приватизации.
1-й вариант. Всем гражданам бесплатно по «кусочку» от всей общенародной собственности.
Все смеются, все довольны! Правда, недолго, потому что непонятно — что это за кусочек и что с ним делать? Если напечатать и раздать деньги — это инфляция. Если натурой, что ты будешь делать с доставшимся тебе колесом от паровоза, куском линии электропередачи под Курском и парой сибирских сосен в придачу? Превратить полученную собственность в акции? Но как? Для этого необходимо провести сложную процедуру акционирования всего и вся. Кто этим займется, кто определит цену таких акций? На это понадобятся годы рыночных отношений. А пока будет идти их формирование, госсобственность будет и дальше задарма переходить в руки тех, кто к ней ближе, — в руки директоров и чиновников.
2-й вариант. Все работники и управленцы каждого предприятия становятся его коллективными собственниками.
Небольшой опыт у нас был. Около сотни организованных при Горбачеве «народных» предприятий через советы коллективов уже решали все производственные дела и вопросы распределения прибыли на своих собраниях.
Только как быть с долей тех, кто, проработав там всю жизнь, недавно ушел на пенсию? Или, наоборот, пришел только вчера?
Раздать акции? Какие — голосующие или только с правом на дивиденды?
К тому же известно, за рубежом (например, в Югославии), где эту форму уже практикуют, советы коллективов часто меняют своих директоров, если те не тратят всю прибыль на зарплату. В результате предприятие не выдерживает конкуренции с частными владельцами, которые, экономя на зарплате, обновляют свою технологическую базу (сегодня от горбачевских «народных» предприятий остались единицы, остальные разорились).