На осколках прошлого - страница 38

Глава 10.

Все хорошо. Все просто замечательно. В этом я себя убеждала, когда проснулась на следующий день. Но опухшие от слез глаза и мокрая подушка говорили, нет, орали об обратном.

— Заткнись! — прошипела я себе под нос, одолеваемая страшной злостью. — Заткнись, жалкая Кросс, хватит ныть!

Ну, почему, стоило какому-то козлу меня бросить, так я сразу расклеилась? Куда подевалась сильная Ники, та, со стальными яйцами? Мысли о яйцах вызвали новый прилив ярости, и я запустила подушкой в стену. Она упала на пол, туда, где лежал какой-то ком из тряпок, и ком жалобно мяукнул.

— Цези! Это ты? Что ты там забыл? — приговаривала я, вытаскивая его из-под своей пижамы и подушки. Он опять мяукнул. — Ты сбежал с дивана, потому что утонул в моих соплях? Знаю, я была совсем плохой ночью.

Мы с котом устроились на диване. Цезарь был таким теплым и мягким, таким родным существом, что я не выдержала и опять заплакала. Чем я это заслужила? Почему единственное родное мне существо было котом?! Почему?

— Чего ты мяукаешь? Говоришь, что я дура, и так мне и надо?

Цезарь яростно махнул хвостом, попал мне по руке и мяукнул. Я скатилась из полулежащего состояния в лежачее, а Цезарь забрался мне на грудь и лизнул в лицо. Слабо улыбнувшись, я предложила другую версию трактовки его мяуканья:

— Ты говоришь, что Майкл — парнокопытный?

Он, видать, не очень хорошо разбирался в биологии, поэтому просто мяукнул и еще раз лизнул меня. Но когда я уточнила, что Майкл относился к виду козлов, кот начал энергично меня лизать, а затем расположился на моей груди. Стало так спокойно. Ну, и пусть вокруг будут одни козлы. Пока со мной будет этот кот, я все смогу пережить.

— Он, точно, козел, Цези, — хихикнула я сквозь слезы и погладила кота. — Надеюсь, что еще и кастрированный. У меня удар коленом поставлен. В школе меня боялись даже парни из бейсбольной команды, — гордость так и звенела в моем голосе. — Как-то раз Бетч, мудак один, забился с дружками, что трахнет меня после того, как выиграет матч. И что, ты думаешь, я сделала, когда узнала об этом? Заехала ему по бубенчикам прямо на поле, перед всей командой! Теперь у него там точно бубенчики, есть чему звенеть.

Я чувствовала себя психопатом. Минуту назад давилась слезами, теперь смеюсь, разговаривая с котом… И хрен с этим всем! Захочу, буду со своим новым маникюром говорить! Ногти переливались бордовым и были для меня, как красная тряпка для быка. Разозлившись, я попробовала на зуб один ноготь. Огрызки! У меня огрызки, а не ногти! Хочу, и грызу ногти, не собираюсь ни для каких упырей богатеньких вынаряживаться и превращаться в звезду. Я не звезда, я — Ники Кросс. И, лично для меня, это звучало гордо, а на остальных — плевать с высоты птичьего полета.

— Твою мать! Десять минут первого. Капец, Цези. В магазине через час будет перерыв на обед, — я хлопнула себя по лбу. Надо ж было проспать.

Хотя, как проспать… Мне казалось, что я умерла. Надо ж было умереть в рабочий день! А все этот овцебык. Моя извращенная фантазия понеслась во весь опор. Не просто бросил меня, как какую-то шлюху, так еще и день подгадал — прогул на работе мне уже точно был засчитан. Конечно, информация не проблема, чертов король мира! Я вздохнула, чувствуя, как снова начала терять точки опоры. Нервная система была близка к срыву. Вдохнув поглубже и выдохнув, я протерла лицо и встала.

Ничего себе, я — астронавт. Квартира резко перевернулась, дезориентировав меня. Встала я на ощупь. Господи, ну и состояние. Даже после запойных гулянок я себя ощущала человеком, а сейчас… Кое-как я дошла до ванной, ополоснула лицо холодной водой и открыла глаза. В зеркало пока посмотреть не решилась. Еще одно эмоциональное потрясение я не переживу. Но глаза все равно не послушались сигналов моего неадекватного мозга и посмотрели в зеркало.

— Вот как выглядят с утра симпатичные девственницы, когда их не трахают, да еще и вытирают об них ноги, — устало прошептала я, держась за умывальник и пытаясь вложить в свои слова побольше сарказма, чтобы самой поверить в то, что все хорошо.

Но ничего хорошего не было. Я плакала всю ночь, в итоге, глаза мои выглядели, как покусанные пчелами. «Смокиайз» стал «смокифейс», губы — улыбка Джокера, а волосы — прошлогодняя мочалка. Ноги дрожали, руки — тоже, и бабочки, походу, сдохли окончательно. Наконец-то. Раньше нельзя было? Все старания Мел пошли прахом. Столько денег было вложено во вчерашнюю звезду красной ковровой дорожки, и что? Сегодня она превратилась в алкоголичку со стажем.