На паутинке - страница 6
"Нашли! Сейчас заберутся!" - мелькнуло в мыслях Миле.
На чердаке опять что-то упало. "Чайник" свистел. Альбертина зажала уши и спрятала голову. Неужели они так громко спорили? Миле понял, если семиножки ворвутся, он должен что-нибудь сделать. Именно он, непременно! Хотя бы глупое, но спасительное совершить. На ватных ногах Миле подошёл к фанерному щиту, поднял его и просто закрыл окно. Тонкая деревяшка оградила их от коричневого раздутого тела. Второе окно осталось открытым. Альби соскочила со стула и прижалась к Миле возле щита. В полутёмном убежище они замерли на страшных десять минут, пока звуки на чердаке и за окном не утихли. Альби боялась громко вздохнуть, а Миле не шевелился, чтобы она ещё больше не испугалась.
- Они плохо слышат, - шепнул он.
- Я знаю.
- И видят не очень.
- Я знаю.
- Ушли уже.
- Угу... - кивнула Альби у него на груди. Миле постоял ещё немного, обнимая её. Она сама отошла, вытерла слёзы манжетой и собрала ворох листов. На чердаке по-прежнему что-то свистело.
- Близко подлезли. И наделали они чего-то там... - поднял голову Миле.
Альби села на койку и крепко прижала стопку листов к сердцу.
- Не уходи! - мотнула она головой.
- Да я не собирался.
- Точно? - недоверчиво посмотрела Альбертина.
- Да точно! Больно надо. Пусть себе свистит, - опустился на стул Миле и открыл тетрадь, хотя писать ему совсем не хотелось. Ещё долго он прислушивался к каждому скрипу и шороху в пустом доме.
Завечерело. В коморке сгущался сумрак. Но ни Альби, ни Миле не спешили зажигать лампу. Казалось, семиножки караулят их где-то на крыше. Свист на чердаке всё сильнее тревожил час от часу. Миле встал и закрыл второе окно. В полутьме он разжёг лампу и сел рядом с Альби.
Альбертина не выпускала рисунки, да и гостю на своей койке не очень обрадовалась. И пусть. Миле видел, она сильно боится. Конечно, он тоже боялся, но у Альби была особенная причина: семиножки и раньше забрались к ней в дом.
- Ничего себе у тебя бумаги. Отец подарил?
Альби кивнула.
- Он, значит, любит как ты рисуешь? Всё посмотрел? Ну, пальмы там твои, море?
- Всё посмотрел. Папа мне обещал, что когда-нибудь мы вместе посмотрим море. Только надо доехать. И в другие места тоже.
- А дашь посмотреть на другие, что ты нарисовала?
- Не хочу. Потом. Наверное. Я для мамы нарисовала.
Вот и поговорили... Миле знал, как оно будет дальше. Сколько раз после драки в приюте, когда кого-то калечили, комната затихала. Не сразу конечно, но потом затихала. Воспитатели уводили избитого, и виновного, а одногрупники обсуждали кто, кого и за что. Но потом, когда виновного приводили обратно, разговоры стихали. Парни деланно, на показ, возвращались к привычным делам, словно ничего не случилось. И этого "ничего не случилось" Миле на дух не переносил. Горячие угли лучше не ворошить, но и молчать... Молчать - всё равно что брать чужую вину на себя и ничего не исправить.
Миле встал, взял тетрадь со стола, и решительно сел назад к Альби. Даже если сейчас она начнёт спорить, он всё равно будет читать. Пусть смеётся, издевается и дразнит его.
"Ветер влюбился в Море. Он никогда не видел, что там прячется под водой, хотя летал над всеми странами и городами, забирался в пещеры, шумел листьями в лесу, гонял пески по пустыне. Ветер хотел развеять Море, как делал это с песками и снегом. Но сколько не дул - только волны вздымались. Тогда он устроил бурю, закрутил ураган, но получился только водоворот, а дна Ветер так и не увидел. Тогда он полетел на необитаемый остров и начал подглядывать за отливом. На жёлтом песке оставались смешные рачки, прозрачные медузы, зелёные водоросли и красные морские звёзды. Они казались Ветру чудесными. Но прилив слизывал его сокровища в воду, и Ветер оставался ни с чем.
Однажды, когда Ветер подглядывал за отливом, Море шепнуло волнами:
- Ветер, почему ты терзаешь меня?
- Я хочу посмотреть, что на дне.
- Разве тебе мало моих белых барашков и тёмных бурь на поверхности? Зачем тебе моё дно? Даже маленьким пузырькам воздуха нельзя туда, не то что ветру.