На паутинке - страница 9
- Я там ещё еды вам принёс, немного хлеба. Не жрите за раз. Когда ещё...
- А что в городе? - перебил Миле. Марк опять помрачнел.
- Прочёсывают районы. С фабричного начали.
- А Управленческий? - вцепилась в него глазами Альбертина.
- Пока тихо. Но Семёрок так просто не проведёшь.
- И людей тоже... заплетают? - слабо пошевелила губами Альби. Марк скрипнул стулом, поднялся и в беспокойстве прошёлся по комнате.
- Не так Семёрки бесят, как те, кто им помогает. Продались твари, хрен собачий им в глотку... В глазах пусто, как на бутылочном донышке, талдычит как по листовке. Был человек, а теперь шелуха.
- А что с папой? - не унималась Альби.
- Значит так, в следующий раз придём через несколько дней, не меньше. Чтоб ни шагу за дверь! - резко повернулся у ним Марк. - Если тебе, шкет, мозгов не хватает на заднице ровно сидеть, тогда Альби за старшую. Открывать на три стука, ночью спать, а не по дому шляться!.. Не хочу прийти к вам и увидеть облаву, - добавил он и повернулся, но Миле задержал.
- Стойте!
Подойдя к Марку, он тихо попросил у подпольщика кое-о-чём, а потом громче добавил.
- Сможете достать?
- Хорош ты мозги долбить... - поглядел Марк мимо Миле на Альбертину. - Лады. Пока безопасно, тут перекантуетесь. Хотели быстрее увезти вас, но на улицах не спокойно. Если к Семёркам не попадаться, я бы на вашем месте всю жизнь отсюда не выходил.
Марк ушёл. Альби села на койку возле стола и смотрела на свои тупоносые туфли.
- Это всё из-за того, что они воруют детей.
- Чего? - повернулся Миле.
- Это всё из-за того, что подпольщики воруют детей у семиножек! - громче повторила Альби.
- А ты откуда знаешь?
- Знаю.
- Что на уме у этих твоих семиножек - никто не знает. Они ведь, кажется, под землёй живут, - сел Миле напротив Альби. Рядом стояло почти полное ведро мутной воды. Маленькие руки Альбертины были все в белых пятнах от извести.
- Они живут не под землёй. Только наполовину. Паутинки к живым людям тянутся. Семиножки людей подплетают и пьют из них жизнь. Всякий на паутинке как кукла. Он шпионит для семиножек. И паутинку из затылка не выдрать. Она глубоко в голове.
- Это ты о своей... - начал Миле, но Альби крикнула:
- Да, о маме!
И отвернулась. Миле думал, что она заплачет, но голос у неё не дрожал, хоть и ослабел.
- Мама на паутинке совсем не смеялась, совсем не любила меня. Папа сказал, что ей плохо, она болеет, что её подплели. Глаза у неё холодные. Смотрит, и меня не узнаёт. И пятна по лицу всему, синяки. Она только стонала и лежала в кровати. Папа сказал, что больше мне к ней не надо ходить, и запер на ключ, - Альби шмыгнула носом. - Я хочу к маме!
Миле сидел и слушал, как она расплакалась. Своих родителей он плохо помнил. А что с ними? Как они, спустя шесть лет - кто знает?.. Они жили в общежитии, в Фабричном районе.
- Может, если бы не обрывать ей паутинку из головы, мама бы сразу проснулась! Подплетённые к паутинке не спят! Куклы по улицам ходят и ловят детей! Мне так папа рассказывал, и меня к маме не пускал. Но мама бы мне плохо не сделала!
- Конечно бы не сделала. А вдруг... - замялся Миле. - А вдруг нельзя маму твою выпускать пока лекарства от паутинки в голове не найдут? Правильно твой папа комнату закрыл и входить тебе не давал.
Он суетливо схватил ведро и пошёл выливать его в туалет. Альби притихла, лишь иногда вытирала слёзы, и на щеках оставались чумазые разводы извёстки.
"Ну и что, что мы им проиграли? Ну и что, что они нас захватили? Ну и что, что все живут рядом с ними, и не замечают, как будто их вовсе нет! Кто перед ними не пресмыкается, тот их громит! Громить их будем, все ноги им вырвем! Я буду громить! Я сам их раздавлю!", - барабанило в мыслях Миле.
Он остановился у туалетной двери. Альбертина тискала палец и шмыгала носом. За стеклом керосинки дрожал огонёк. На кровати ворох разрисованной бумаги.
"Если они её схватят, то море она никогда не увидит", - подумал Миле. - "Работать она не сможет. Тогда они её..."
Миле с досадой взъерошил волосы. Длинная выдалась ночь.