На переднем крае. Битва за Новороссию в мемуарах её защитников - страница 29

И снова этот проклятый холодный холл морга. Я одиноко хожу по нему, какой-то неприлично живой. Наконец-то. Слышу издали шаги, тот самый мальчик санитар подходит ко мне и с совершенно спокойным видом кладет мне в ладонь 11 граммов вылитых в форму креста серебра. И уходит. Холодно внутри морга. Но крест холоднее. Он слегка обжигает руку. Чуть-чуть. Я смотрю на крест. В канавках крыльев черная, запекшаяся кровь.

Несколько шагов, и я на свободе, я живой. Жара, ветерок, зелень тополей. Несколько десятков метров, и я перекладываю еще холодный «Георгий» в руку сестры погибшего. Надеюсь, это запомнилось ей не так, как мне, когда я принимал крест от санитара…

Едем на грузовой «Газели» в Енакиево, родные решили хоронить близ дома. По дороге мне звонить комроты, кричит что-то про прорыв украинцев и чтоб немедленно возвращались. Хрен с ним с «прорывом» (что за «прорыв» до сих пор не знаю), но тело довезти надо. От городка недолгий, километра полтора путь до поселка, тормозим.

Беленький домик, с уютным внутренним двором, а во дворе на табуретках гроб. (Я получил еще несколько звонков с требованием срочно возвращаться.) Времени нет. Сестра очень просит, чтобы мы дали прощальный залп. Нас, ополченцев, четверо. Я приказываю встать в строй у гроба, перевести на одиночный и дать три залпа, в честь погибшего товарища, далее «быстро в машину!». Я сам еще успеваю положить земной поклон и, подбежав к гробу отдать погибшему последнее целование. Чуть не набегу вскакиваю в «Газель»: а, чего доброго, и вправду, прорыв?..

Выезжаем на трассу и тут замечаем на асфальте следы техники (БМП), сразу же начинаем судорожно вспоминать, а когда ехали оттуда, они уже были или нет?.. В итоге опасность проходит мимо, прорыва никакого нет, спокойно возвращаемся в Иловайск.

В тот день прорыва не было, но это в те дни скорее исключение. Наша редкая, слабая, растянутая по непосильному фронту оборона рвалась то тут, то там. Спасало лишь то, что противник всегда бил не кулаком, а растопыренными пальцами, за счет чего прорывы удавалось вовремя купировать резервами, впрочем, столь же незначительными. К этому привыкли. Помню, заехал как-то в штаб на Донецкое СБУ. Мне был зачем-то нужен начштаба бригады, его не было на месте, на мой вопрос о местонахождении начштаба, «Скобарь» флегматично ответил, что «Михайло» отправился отбивать какой-то танковый прорыв под Донецком. По всему становилось ясно, что «Михайло» надоело целыми днями сидеть в штабе, перебирать бумажки, разглядывать карты, совещаться и, думаю, более всего постоянно выслушивать бурным потоком текущих к нему всяческих бестолковых дураков, в числе которых регулярно оказывался и я, вот и отправился «проветриться».

Пару слов о моем впечатлении от «Михайло». Это был немолодой азербайджанец, кажется, кадровый военный еще советских времен, из которых он, каким-то ему одному ведомым образом вынес то, что не смог вынести с собой, наверное, ни один сын Азербайджана, а именно идею «дружбы народов», а, точнее, идею единства с Россией. Одна черта запомнилась мне в нем навсегда: его железное, непоколебимое спокойствие, точнее даже, может быть, сдержанность. Я не представляю себе обстоятельства, которые бы смогли эту сдержанность прорвать, не представляю его кричащим или матерящимся, да даже и просто раздраженным. Как это ему удавалось, для меня загадка до сих пор. Разумеется, я относился к нему с большим внутренним уважением, но, несмотря на это, не преминул за-динамить одну порученную мне работу. Ситуация была несколько комичной. Как-то «Михайло» со «Скобарем» задумали сделать для техники 1-й Славянской бригады какие-то трафареты, для обозначения «свой-чужой», под руку попался я, и сработало железное, армейское: «Художник? Иди крась забор!». Но, как я уже говорил, дело это я отправил куда-то далеко.

Как-то раз, до нашей роты долетел прелюбопытный слух, а именно: на ничейной полосе (а она занимал много километров), в районе поворота с трассы к поселку Многополье, приехал «Урал» с украинцами, и оборзевшие украинцы, видимо забывшие от местной водки «че почем», стали там возводить блокпост. Реакция была скорой: в двух словах к оборзевшим украинцам приехал взвод разведки и расстрелял их не успевший родиться блокпост из «Утеса» и прочего стрелкового оружия, я в операции непосредственно неучаствовал, но по ощущениям, наши вояки тоже решили особой прыти не проявлять, а просто пугнуть врага (убитых у противника не было)