На поиски динозавров в Гоби - страница 20

, вылезших из своих нор. Эти рыжеватые зверьки, величиной с хорошего зайца, имеют довольно забавный вид, когда бегут, — толстый зад с широким хвостом придает неуклюжесть их движениям при прыжках. Завидев машину, они спешат к норе, где и занимают наблюдательную позицию, чтобы в случае приближения опасности моментально исчезнуть в своем жилище. Убить тарбагана очень трудно, так как он, несмотря на любопытство, все же достаточно осторожен, а если его и удается ранить, то он всегда успевает уйти в нору, над которой сидит. Мясо тарбагана очень вкусно и ценится монголами. Но тарбаган, как и многие другие грызуны, является разносчиком чумы, и поэтому употребление его в пищу весьма опасно.

Сделав примерно 70 километров от Улан-Батора, мы достигли большого перевала, подъем на который был очень трудным из-за раскисшей после снегопада дороги. За этим перевалом местность начала постепенно выравниваться, представляя чередование неглубоких котловин с цепями холмов широтного направления.

На ночлег остановились в Мандал-Гоби — центре Средне-Гобийского аймака. Ночь была теплая, и любители свежего воздуха спали на улице, а остальные разместились в нескольких комнатах отведенного нам помещения.

В 7 часов утра мы уже продолжали наш путь. К югу расстилалась огромная равнина, пересекаемая грядами невысоких холмов. Полдник устроили у развалин монастыря Олдаху-Хид. Вокруг валялось множество полосатых агатов сероватых и синеватых оттенков. Десятки красивых камней перекочевали в наши карманы, пока готовилась еда.

После монастыря началась "гребенка" — так шоферы называют дорогу, на которой колесами выбиваются поперечные гребешки, приводящие к сильной тряске машины. Приходилось ехать на очень малой скорости, чтобы не слишком сильно трясло. Преодолев "гребенку", мы спустились в красную глинистую котловину, получившую у нас название "Нимания" — спуск в котловину был очень крутой, почти под прямым углом, и чьей-то заботливой рукой был вкопан столбик с предупредительной дощечкой: "Внимание"! Со временем первая буква стерлась, и осталось "нимание", быстро превращенное нашими шоферами в "Ниманию". В "Нимании" на смену "гребенке" пришли ухабы и кочки. В сырую погоду такая котловина, сложенная пухлыми глинами, превращается в сплошной кисель и совершенно непроходима не только для машин, но и для животных. Миновав это неприятное место, мы вступили в новую глинистую котловину, но темно-серого или даже почти черного цвета. Ухабов здесь также было достаточно, а попутный ветер поднимал из-под колес тучи пыли, покрывавшей толстым слоем и машины, и людей. Дышать стало совершенно нечем: как в кузове, так и в кабинах не было никакого спасения.

Наконец, показался Далан-Дзадагад ("Семьдесят источников") — центр Южно-Гобийского аймака, самый молодой и самый маленький аймак, состоявший из десятка домиков (преимущественно глинобитных) и юрт, приютившихся у подножия хребта Гурбан-Сайхан ("Три прекрасных" — хребет состоит из трех гор)[7]. Из трещин в скалах бьют источники, по числу которых и назван аймак.

В Далан-Дзадагаде мы организовали свою южную базу. Местные власти любезно предоставили нам большое помещение. Разгрузив машины, три из них тут же отправили обратно в Улан-Батор, а на оставшихся двух трехтонках и "Козле" двинулись в Баин-Дзак — около 100 километров к северо-западу от Далан-Дзадагада.

Перед нами расстилалось ровное, как стол, плато, и машины летели, словно птицы. Правда, ветер за ночь переменился в противоположном направлении и был снова попутный (опять по принципу наибольшей неприятности), но при хорошей дороге это было не так уж страшно. Только, когда ход замедлялся или машина поворачивала, клубы пыли окутывали нас как облаком.

Проехав километров 80, мы увидели Баин-Дзак, или "Пылающие скалы", как назвали это место американские палеонтологи, побывавшие здесь 25 лет назад и открывшие остатки меловых млекопитающих, динозавров и их яйца. Пылающие скалы R виде красных утесов возвышались над плато и в свете вечернего солнца казались особенно красивыми. Их название, как мы убедились потом, еще больше оправдывалось в жаркие дневные часы, когда кирпично-красные обрывы казались в пляшущем мираже действительно огненными утесами среди безбрежного моря.