На поиски динозавров в Гоби - страница 6

Колоритной фигурой, несомненно, был Ян Мартынович Эглон. С ним я познакомился еще в 1941 году, когда мы работали вместе в Центрально-Казахстанской экспедиции. Несмотря на свои 60 лет, он был полон неиссякаемой энергии, жизнерадостности и выносливости — качеств, очень важных для путешественника. В молодости он был резчиком по дереву, а затем получил образование скульптора. Придя в палеонтологию, Эглон со временем стал опытным экспедиционным раскопщиком и замечательным реставратором, влюбленным в свою профессию. Еще в самом начале своей деятельности он быстро сдружился с Ефремовым, только что зачисленным тогда в штат Академии наук СССР (годом позже Эглона). Оба с веселым, прямым и энергичным характером рука об руку работали в препараторской и экспедициях много лет.

Сейчас Эглону уже за 80, но он по-прежнему работает в Палеонтологическом институте, реставрирует недостающие кости скелетов динозавров, древних, носорогов, мастодонтов и других ископаемых животных, по-прежнему ежегодно выезжает в экспедиции.

Нестор Иванович Новожилов, геолог по образованию, был ровесником и товарищем Ефремова по прежним экспедициям. Он отличался необыкновенной выносливостью и, что было еще более ценно, особой интуицией в поисках костей.

Евгений Александрович Малеев (1915–1966) в то время только что закончил биофак МГУ. Он был сдержан, немногословен и вместе с тем точен и исполнителен.

Самым младшим по возрасту из научных сотрудников был я, но и у меня за плечами был уже опыт пяти экспедиций. Получил геологическое и палеонтологическое образование в МГУ, я затем окончил аспирантуру в Палеонтологическом институте. Но моя диссертация была посвящена третичным рыбам, и эта непричастность к наземным позвоночным рассматривалась Ефремовым, когда я попросился к нему в экспедицию, как отрицательный фактор. Больше всего Ефремов опасался "туристов" — случайных путешественников. Правда, на этот раз его опасения довольно быстро рассеялись.

Ближайшими помощниками Я. М. Эглона на раскопках были препараторы Мария Федоровна Лукьянова и Владимир Алексеевич Пресняков, или просто Володя, как мы звали его по молодости лет. Лукьянова участвовала уже в маршруте 1946 года и в более ранних экспедициях Ефремова. Она заведовала препараторской в нашем институте и была опытным, первоклассным препаратором. Пресняков недавно работал в нашем институте, вернувшись, как и Малеев, с фронта. После пулевого ранения у него плохо действовала левая рука, но он никогда не жаловался на это и отличался большой работоспособностью.

В распоряжении раскопщиков была мощная рабочая бригада из 14 крепких сибиряков, которые, как выяснилось в поле, могли свободно по 9-10 часов в день орудовать ломом и тяжелой киркой.

Среди шоферов выделялся бригадир Василий Иванович Пронин. Он участвовал в прошлогодней экспедиции, проявив себя не только как первоклассный водитель, но и как неутомимый искальщик костей. Пронин почти никогда "не садился", обладая виртуозностью маневрирования машиной и молниеносной реакцией на пески, пухлые глины и другие ловушки, что было крайне ценным качеством в условиях бездорожной Гоби. Исключительная зрительная память позволяла ему безошибочно найти путь, по которому он однажды проехал. Вероятно, это же обстоятельство и тонкая наблюдательность вообще дали ему возможность без образования и специальных знаний сделать немало ценнейших находок в экспедиции. Пожалуй, только один Новожилов и мог с ним соперничать.

Старшим по возрасту среди шоферов был Тимофей Гаврилович Безбородов. Он был не только превосходным водителем, но и отличным механиком с той русской смекалкой и изобретательностью, которые позволяли всегда найти выход из, казалось бы, безвыходного положения. Сколько раз наши машины в условиях труднопроходимой пустыни получали тяжелые повреждения, и невозможно припомнить случая, когда бы они вновь не вступили в строй благодаря знаниям и умению Т. Г. Безбородова.

К группе старших шоферов принадлежал и Николай Петрович Вылежанин, отличавшийся осторожностью и расчетливостью. На лице его всегда таилась хитроватая улыбка, а в глазах искрился смех, и он любил подшучивать над промахами младших шоферов. Нужно сказать, что исключительная выдержка и самообладание Вылежанина позволяли ему с полным хладнокровием (по крайней мере, внешним) реагировать на чрезвычайно опасные положения, в которых нам не раз приходилось оказываться. Правда, его философская невозмутимость и неторопливость приводили нередко к "посадкам" там, где даже менее опытные водители успевали проскочить.